Анна Гранатова - Операция ГОРБИ

«Мы едим пищу, пропитанную микробами, мы пьем отравленную ими воду... Из-за микроскопических невидимых существ нам никогда не победить моджахедов! Для исламских фанатиков вся эта грязь давно стала естественной средой обитания», — в отчаянии думал Чижов, переворачиваясь с одного бока на другой и скрипя проржавленным каркасом больничной койки.

Чижов закрыл глаза. Перед ним поплыла выжженная солнцем пустыня, затянутая огромной паутиной трещин, рыже-бурая земля, редкие солончаки с серо-зелеными кустами колючих зарослей. И тут в воображении сквозь туман полудремы и треск вертолета, патрулирующего территорию, всплыло знакомое лицо. Девушка поправляла упавшую на лоб челку, и в ее пшенично-золотых волосах сверкал огненный гребень, из которого сыпались малиновые искры...

Со студенткой журфака МГУ, Ирис Волгиной, дочкой высокопоставленного партийного работника, Александр Чижов случайно познакомился в книжной лавке Московского университета. В Институте военных переводчиков, где учился Александр, читали курс лекций по методам пропаганды. Но преподаватель, сухонький старичок, полковник в отставке, откровенно признался, что учебники устарели. Мир вступил в эпоху компьютеров и сетевых сообществ, а это в допотопных учебных пособиях никак не учитывается. Но в продаже появились хорошие книги, где вместо лобовой пропаганды говорится об увлекательных баталиях нового поколения — «информационных войнах». Впрочем, даже в книжной лавке Московского университета Чижов безуспешно искал хоть что-то похожее на «информационные войны». Зато его взгляд привлекла юная девушка с длинными, почти до пояса, светло-золотыми волосами, стянутыми на затылке в «конский хвост». Она была чересчур элегантно для советской студентки одета в черно-белое клетчатое полупальто стиля «английская леди», выигрышно украшенное объемным малиновым шарфом из натурального «мокрого шелка». Через плечо у нее была перекинута модная лакированная сумочка. Девушка изучала какую-то толстенную книгу, снятую с полки, отведенной под историю журналистики.

— Скучная книжка, — уверенно заметил Чижов.

Ему было все равно, под каким предлогом знакомиться.

Девушка подняла на него свои огромные, бирюзовые, прозрачные, как вода в весенней реке глаза, и тихо возразила:

— Но нам это задали читать к экзамену! Хотите что-то предложить взамен?

— Вот и читайте в этой книжке только то, что нужно к экзамену, — неожиданно для самого себя нагловато от зажавшего внутреннего страха, объявил Чижов.

— Вы так уверенно даете советы, будто работаете в научном совете, — презрительно заметила девушка. — А вы, собственно, откуда?

Александр замялся. Подробности своего обучения в военном институте ему разглашать запрещалось.

— Откуда? — эхом повторил он. — Вообще-то, я родом с Волги... — попробовал он уйти от конкретики.

И тут девушка неожиданно широко улыбнулась.

— С Волги? Правда? А у меня фамилия — Волгина...

Знакомство их, начинающееся красивой романтикой, оказалось непрочным. Ирис Волгиной не нравился этот молчаливый, и даже угрюмый кавалер, явно от нее что-то скрывающий. Они часами бродили по московским улицам, время от времени лакомясь мороженым. Ирис беспрерывно болтала об учебе на журфаке. Александр понимающе кивал, отмалчивался.

И хотя галантный кавалер постоянно дарил Ирис цветы, его общество начинало девушку тяготить. Отец Ирис, узнав, что ее новый друг в совершенстве владеет несколькими языками, с любопытством заметил: «Познакомь меня с ним. В наше время мало кто знает хотя бы один иностранный язык». Но капризная дочь отмахнулась: «Па, все они строят из себя героев, а на деле ломаного гроша не стоят. Подумаешь, иностранный язык! Он даже по-русски толком не говорит. Молчит целыми часами. А еще журналиста из себя строит! Тоже мне, Штирлиц нашелся!» — «Но может, это и к лучшему, что Саша думает о том, что говорит, а не говорит, что думает?» — не унимался глава семьи, и тут же получил в ответ убийственный аргумент дочери, о том что Чижов — маленького роста и с азиатским разрезом глаз, с таким парнем по улицам ходить стыдно.

И тут Александр как раз был срочно вызван для работы в Афганистан. И белокурая красавица Ирис о нем немедленно забыла. Она была увлечена ярким и артистичным ловеласом, высоким белокурым поэтом-диссидентом Сергеем Алмазовым. Благодаря его не утихающей хвастливой трескотне, Ирис окончательно выбросила Чижова из головы.

25 ИЮЛЯ 1982 ГОДА. АФГАНИСТАН. БАГРАМ.

Боль стала нестерпимой, и Александр Чижов, шатаясь, поднялся с больничной койки. Проржавелый пружинный матрас жалобно прозвенел. Голова кружилась, перед глазами плыли маслянистые желто-розовые пятна, тошнота волнами подходила к горлу, и холодные капли пота катились со лба на глаза и щеки.

Чижов заставил себя преодолеть несколько метров по больничному коридору. Везде был разлит едкий запах хлорамина, от которого хотелось бежать, но бежать было некуда. Медбрат в зеленом халате, шапочке и резиновых перчатках быстро шел по коридору, зажав в руках железный стояк для капельницы. Чижов, у которого от едкого хлорамина начался кашель, решил выйти на крыльцо, подышать свежим воздухом.

На него дыхнуло, словно из раскаленной печи. Солнце вошло в зенит, и вся живность афганской степи попряталась в свои норы. Вертолет «Ми-6» куда-то улетел, но вместо него в небе замаячил пузатый грузовой самолет «Ан-12». «Что-то нам привезли. Сейчас будут с парашютами сбрасывать», — мелькнуло в голове у Александра. Он бессильно сел на крыльцо, представив, как сейчас из брюха «Ан-12» начнут вываливаться тяжелые контейнеры на самораскрывающихся парашютах.

— Что парень, совсем плохо? — медбрат в зеленом халате пытливо заглядывал Чижову в глаза. — Держись! Нам всем тут приказано выжить!

Чижов понимающе кивнул и сглотнул горячую слюну.

— Что с тобой? Ранение? Или болезнь какая прихватила? — медбрат тряс Сашку за плечо.

У Чижова опять мутилось сознание и тошнота колом стояла в горле

— Да это не болезнь, а так... — выдавил из себя Чижов и попытался улыбнуться. — Тут этой дрянью все болеют... жара ведь. Микробы.

— Ну, коли так, то тебе повезло! — медбрат кивнул. — От этого не умирают. А вот одному товарищу твоему не повезло. Умирает тут в реанимации. Из автомата по нему садануло. Мы из него все утро пули вынимали. Не жилец он. Жаль парня.

Александр понимающе вздохнул.

— Но знаешь, в чем загадка-то? — медбрат склонился к уху Чижова и почти шепотом сообщил ему страшную новость. —

Пули-то все оказались наши. Советские. Из нашего, советского оружия по нему стреляли, представляешь? И очевидно, что не по ошибке. Кто же это мог быть? Разве могут свои стрелять в своих? Вот ведь ужас-то!