Александр Дюма - Али-паша

Эскадре, посланной пашой, повезло не больше, чем сухопутному войску. Пройдя Артский залив, она подошла к Парге, чтобы принять участие в резне и отрезать горожан от моря: помимо городского гарнизона Али хотел уничтожить всех жителей старше двенадцати лет. Но несколькими залпами небольшого форта флот паши был рассеян. Защитники Парги кинулись в барку и пустились вдогонку за турками, и шальной выстрел убил Афанасия Макриса, адмирала паши, находившегося на капитанском мостике.

Али пребывал в это время в Превезе, где с тревогой ожидал известий. Гонец, посланный в самом начале военных действий, привез ему апельсины, сорванные в садах Парги. Али подарил ему кошель золота и велел глашатаям объявить об успехе операции. Радость его еще возросла при виде второго гонца, привезшего ему головы двух французов и сообщившего, что воины ворвались уже в нижний город. Без промедления паша приказал седлать коней, сам вскочил в коляску и двинулся по римской дороге, ведущей к Никополу. Он слал гонца за гонцом к военачальникам, приказывая пощадить женщин и детей Парги, чтобы насладиться пленниками в своем гареме, а главное, требуя не терять ни крупицы добычи, когда неподалеку от арен Никопола третий гонец, некий татарин, сообщил ему о разгроме его армии. Смущенный и сбитый с толку визирь переменился в лице и с трудом выдавил приказ возвращаться в Превезу. Вернувшись во дворец, он открыто предался такой неистовой ярости, что челядь и приближенные буквально трепетали от страха; время от времени он спрашивал, действительно ли войско его побито. "Да обрушится на наши головы ваша беда!" - отвечали пажи, падая перед ним ниц. Вдруг, взглянув на лазурную морскую гладь, величаво простиравшуюся за окнами дворца, он увидел свою флотилию: обогнув мыс Панкратор, она на всех парусах устремилась в Артский залив. Вот она встала на якорь у стен сераля, вот зовут капитана барки, но оттуда доносится голос глашатая: он сообщает визирю о гибели наварха, то есть флотоводца Афанасия Маркиса.

- Но Парга? Что с Паргой? -восклицает Али.

- Да продлит Аллах ваши дни! Жители Парги ускользнули от гнева вашего высочества.

- Так угодно судьбе! - прошептал визирь.

И голова его бессильно склонилась на грудь.

Раз желаемого не удалось добиться оружием, Али, как обычно, прибегнул к хитрости и предательству: но на сей раз, отказавшись от подкупа, постарался ослабить противника, посеяв раздор в его стане.

Французский офицер Николь, прозванный Паломником после совершенного им путешествия в Мекку, более полугода стоял гарнизоном во главе отряда артиллеристов в Янине, который временно был отдан под командование Али генералом Мармоном [31] Огюст Фредерик Луи Вэес де (1774-1852) - с 1807 г. герцог Рагузский, с 1809 г. маршал Франции. , губернатором Иллирийских провинций. Старому вояке удалось снискать уважение и симпатию паши, чей досуг он скрашивал рассказами о баталиях, в которых ему довелось участвовать, и о всевозможных приключениях; и хотя они давно не виделись, считалось, что они остались друзьями. На этом-то и был построен план паши. Он написал полковнику Николю письмо, как бы продолжающее их давнюю переписку; в нем он благодарил его за верность старой дружбе и уговаривал сдать Паргу, суля всяческие выгоды и обещая пожизненно оставить за ним пост коменданта города. Ему удалось устроить так, чтобы письмо попало в руки старейшинам Парги, которые не преминули клюнуть на приманку. Видя, что тон послания совершенно соответствует старинным отношениям, существовавшим меж их губернатором и пашой, они ни на миг не усомнились в измене Николя. Но поступили они совсем не так, как того ожидал Али: жители Парги возобновили переговоры с англичанами, предпочитая скорее покориться христианам, чем попасть под иго мусульманского сатрапа. Англичане тут же отправили парламентера к полковнику Николю с предложением сдать крепость на почетных условиях. Полковник ответил официальным отказом, угрожая взорвать пороховой склад, если жители, чьи намерения он разгадал, осмелятся на какие-либо враждебные действия. Однако через несколько дней крепость была взята: под покровом ночной тьмы одна из горожанок провела в город отряд англичан. Наутро все с изумлением взирали на британский флаг, реющий на вершине акрополя Парги.

Тем временем смутное волнение охватило Грецию, вся страна встрепенулась при одной лишь мысли о грядущем освобождении. Бурбоны возвратились во Францию, и эллины уповали на это событие, сулящее самые коренные перемены в европейской политике. Прежде всего, греки надеялись на твердую поддержку России. Но британский лев начинал уже мрачно хмурить брови при первых признаках укрепления могущества этой великой державы или расширения ее владений. Главное, Британия стремилась сохранить единство османской империи и делала все возможное, чтобы уничтожить греческий флот, который к тому времени набирал силу и обещал сделаться действительно опасным. Поэтому британские агенты решили столковаться с Али-пашой, но тот, еще не оправившись от недавнего разочарования, в ответ на любые предложения твердил лишь: "Парга! Хочу Паргу!" Так что следовало отдать ему ее.

Доверившись обещанию генерала Кемпбелла, твердо сулившего придать им такой же статус, как у семи Ионических островов, жители Парги, с радостью и признательностью предались отдохновению, столь сладостному после стольких бурь, как вдруг письмо, полученное де Боссе от лорда верховного комиссара [32] На Ионических островах, которые в 1809 г. были оккупированы Англией и возвращены Греции в 1864 г. , рассеяло их приятное заблуждение и открыло глаза на несчастья, уже готовые обрушиться на злополучный город.

23 марта 1817 года посол Великобритании подписал в Константинополе трактат о полной и безраздельной передаче Парги и всех прилежащих земель Оттоманской Порте несмотря на то, что жителям города, открывшим ворота британским войскам, было торжественно обещано: отныне и навсегда Парга разделит судьбу Ионических островов. Вскоре в Янину прибыл сэр Джон Картрайт, британский консул в Патрах, чтобы уладить дело с распродажей имущества жителей Парги и обсудить условия эмиграции. В европейской дипломатии не было еще столь позорного деяния - ведь до этого дня все притязания турок расценивались как святотатство. Однако Али-паша обворожил английских агентов: осыпал их проявлениями дружеских чувств, ослепил всевозможными почестями и празднествами, но в то же время приставил к ним шпионов, перехватывал их корреспонденцию и с помощью различных инсинуаций пытался настроить против них жителей Парги. А те громогласно выражали свое возмущение: перед лицом христианского мира, не внимавшего их жалобам, они от имени предков ссылались на свои права и требовали их соблюдения. "Наше имущество скупается, но разве мы хотим его продавать? И даже если нам возместят его стоимость, разве вернет нам золото родину и могилы предков?"