Гилель Бутман - Время молчать и время говорить

* * *

Сказывается наша полная изоляция друг от друга во время следствия, психологическое давление и юридическая безграмотность при наличии адвокатов. На вопрос о признании вины ответы самые разные. От полного признания вины до полного непризнания, со всевозможными оттенками и нюансами. Секретарь суда Логвинова, с которой я учился когда-то вместе в юридическом институте и которая и в то время отличалась железной беспринципностью, знает свое дело крепко. Если обвиняемый говорит,, что он признает себя виновным только в фактах, которые ему инкриминируются, то каждому ясно, что таким образом он отрицает юридическую оценку этих фактов, т. е. свою вину по соответствующей статье Уголовного кодекса. Каждому – но не Логвиновой. В протоколе судебного заседания появляется отчерк – "признал". Если кто-то признает себя виновным частично – а обычно это значит то же: согласие с фактами, но не с квалификацией – Логвинова, возможно, напишет слово "частично". Ибо на юридическом языке значение слова "частично" – другое: обвиняемый согласен с юридической квалификацией, но отрицает часть фактов.

Миша Коренблит – единственный из девяти, кроме меня, кому предъявлено обвинение в измене родине в форме подготовки к захвату самолета. Он признал себя виновным по этой статье частично: мол, верно, готовился, а потом раздумал и отказался. То есть, факты верны, квалификация – нет. Думаю, Логвинова прекрасно поняла, что имел в виду Миша. Уверен, что она записала ему в протокол: "вину свою признал", и, может быть, добавила: "частично". А ведь суд происходил после того, как к услугам обвиняемого Коренблита была предоставлена юридическая помощь адвоката Ю. Н. Бузиниера. Лицо еврейской национальности Ю. Н. Бузиниер прекрасно знало, что в действиях Миши Коренблита был стопроцентный добровольный отказ от преступления, что означает освобождение от наказания, но, на всякий случай, "забыло" сообщить об этом своему подзащитному…

Судья приступает к чтению обвинительного заключения, составленного старшим следователем по особо важным делам следственного отдела УКГБ при совете министров СССР по Ленинградской области подполковником Меныпаковым и утвержденного начальником отдела полковником Барковым и начальником управления генерал-лейтенантом Носыревым. Обвинительное заключение по делу № 15 будет похоже на приговор по этому же делу, как два стула одного и того же мебельного гарнитура – лишь опытный столяр различает их. Почему судьи почти механически переписывают при вынесении приговора обвинительные заключения, составленные органами КГБ? Ведь это – неопровержимая улика предопределенности приговора. Даже опытный школяр, переписывая контрольную у товарища, меняет порядок слов. Можно ли объяснить это тривиальной ленью судей? Я не знаю. Спросите меня что-нибудь полегче. Исакова читает уже около часа и начинает хрипеть. Если кто-то из слушателей был еще способен следить за ходом чтения, то он мог заметить, что обвинительное заключение составлено по всем правилам драматургии социалистического реализма: вступление и завязка, кульминация враждебной деятельности сионистских прихлебателей и плачевный для них эпилог. Сомкнутые ряды хлопателей, насупившись, пытаются вникнуть, что же мы наделали. И в их уши начинает литься:

"В ноябре 1966 года в силу сионистских убеждений Бутман, Могилеве? и Дрейзнер вошли в преступный сговор со своими единомышленниками Черноглазом и Шпильбергом (арестованы по другим делам) и создали в Ленинграде подпольную антисоветскую сионистскую организацию, разработали ее структуру, программу и устав и определили задачи организации, направленные на пропаганду сионистской идеологии, клевету на международную и Национальную политику советской власти, а также на разжигание эмиграционных настроений среди лиц еврейской национальности и склонение их к выезду в Израиль".

Хлопатели не могут точно понять, что мы натворили, но им ясно, что что-то крупномасштабно жуткое. Ключом к нашему обвинению является площадно-ругательное слово "сионизм". В отличие от царской России, сионизм не объявлен в СССР вне закона и в Уголовном кодексе не упоминается, но частым газетным повторением он введен в категорию чего-то страшного и запретного. Что это такое конкретно, простой советский антисоветский человек не знает.

Для нас, сидящих на скамьях подсудимых, вся эта словесная игра звучала бы смешно…Это напоминало бы ситуацию, когда на собрании зверей обвинили бы хищника верблюда в том, что он в антизверских целях отрастил два горба. При неоднократном повторении словосочетания "хищник верблюд" звери научились бы абстрагироваться от того факта, что верблюд на их глазах пощипывал колючки. А если принять во внимание, что у зверей всегда хватает поводов быть недовольными и объект недовольства им указан, то почему бы и не излить все, что накопилось, на этого гада-хищника-верблюда? Кроме того, действительно, зачем верблюду два горба? Почему остальные звери могут обойтись вообще без горбов, а у верблюда сразу два? Ясно, что в преступных целях. А если верблюды объединяются в организацию, то надо начинать бить верблюдов и спасать Россию.

Хлопатели насупили брови и развели ладони.

Все новое – хорошо позабытое старое. Все, что будет, уже было. Если бы хлопатели напрягли память, то без труда вспомнили бы, что в 1948 году, например, когда страна советов поддерживала Израиль, ругательство "сионизм" не употреблялось. Зато было в ходу другое ругательство – "гандизм". Сталинская доктрина признавала тогда только один путь перехода от загнивающего капитализма к благоухающему коммунизму – вооруженную борьбу. В соответствии с этой доктриной шли бои в джунглях Бирмы, Вьетнама и Филиппин. А индусы уперлись. Ведомые Ганди, они не желали сопротивляться злу насилием. И тогда "гандизм" был объявлен в СССР ругательством.

Но вот Сталина вынесли из Кремля ногами вперед и положили в Мавзолей. Затем его же вынесли из Мавзолея и закопали в сыру землю на нейтральной полосе между Кремлем и Мавзолеем. Началась хрущевская эра гибкой доктринизации. Были признаны законными оба метода перехода: вьетнамский и индийский. Где как получится – важен результат.

Ругательство "гандизм" было молча выведено из употребления, и хлопатели благополучно его забыли, как забыли они страшного врага Советского Союза – империалистическую Малайзию, как только она была пожизненно реабилитирована после изменения политического строя в Индонезии – ее сопернице. Придет час, захиреет арабо-израильский конфликт, и уже не будет возможности ловить рыбку в мутной ближневосточной водичке. И забудут хлопатели ругательство "сионизм". И верблюд перестанет быть хищником.