Грэм Грин - Распутник

И наконец, слова признательности. За появление книги, пусть и столь запоздалое, я должен поблагодарить Джона Хэдфилда и его коллегу Джорджа Спайта, заметивших упоминание о неизданной рукописи в моей автобиографии, и главного библиотекаря Техасского университета, позволившего нам скопировать мою оригинальную рукопись (машинопись), некогда приобретенную им в личное пользование. Увы, за годы, прошедшие после завершения работы над книгой, многие мои тогдашние помощники уже отошли в мир иной. Прежде всего следует упомянуть Джона Хэйворда, составителя сборника стихов «Несуществующий Рочестер», который помог мне советами и рекомендациями; помог, наряду с прочим, и избежать повторения ошибок, некогда допущенных им самим. (Рочестер способствовал возникновению нашей многолетней дружбы, прервавшейся только со смертью Хэйворда.) Я признателен покойному лорду Сэндвичу, позволившему мне изучить Хинчингбрукский архив и впервые опубликовать два письма Рочестера к Элизабет Малле; лорду Диллону, ознакомившему меня с машинописной копией писем леди Рочестер, хранящихся в Дитчли-парке; лорду Сэквиллу, предоставившему мне возможность изучить фамильный фонд Сэквиллов в Британском архиве; заместителю начальника отдела архивов Британского музея, обеспечившему мне доступ к фондам ограниченного пользования; библиотекарю дома-музея Шекспира, ознакомившему меня с антологией фольклора, изданной в XVIII веке; графу Лисберну, разрешившему мне воспроизвести ряд гравюр из его собрания. Я обязан советами и помощью преподобному Монтегю Саммерсу; Г. Д. Зиману, почетному секретарю Общества вспомоществования народным библиотекам; полковнику Уилмоту Воэну, потомку поэта; мисс Элси Корбетт, составительнице «Истории Спелсбери». Каждый, кто стремится стать биографом Рочестера, обязан поблагодарить Иоганна Принца, создателя первого жизнеописания поэта, хотя английскому читателю не просто ознакомиться с его книгой, и к тому же в ней встречаются ошибки и неточности, обусловленные нежеланием Принца учитывать материалы, хранящиеся в исторических архивах.

Я не использовал новые сведения, впервые введенные в обиход профессором Пинто; разве что, ориентируясь на обнаруженные им рукописи, внес известные изменения в текст стихов по сравнению с «Несуществующим Рочестером». Пинто раскопал множество предварительно упущенных мною фактов, связанных с путешествием Рочестера по континентальной Европе в обществе сэра Эндрю Бэлфура, но я не включил их в книгу — и потому что записки Бэлфура далеко не обязательно связаны с его поездкой вместе с Рочестером, в них ни разу не упоминаемым, и потому что мне не хотелось приукрашивать свою работу за счет профессора Пинто; я ограничился теми незначительными изменениями и улучшениями, которые наверняка предпринял бы в процессе подготовки книги в печать сорок лет назад, если бы мне посчастливилось найти для нее издателя уже тогда.

К деревне Спелсбери в Оксфордшире можно подойти с запада по дороге, по которой в годы гражданской войны сначала в одну, а потом в другую сторону промаршировала пехота парламентаристов Эссекса, теснимая с обоих флангов кавалерией Генри Уилмота, — по дороге, ведущей через гребень Котсуолдса в Чиппинг-Нортон. Добравшийся туда путник, оставив за спиной лишенные малейших признаков растительности холмы, бредет вдоль ровных пастбищ, отделенных друг от друга глинобитной стеной, делает небольшой крюк, обходя здешнюю церквушку, и, преследуемый тучами мошкары, поднимается по каменной лестнице до опушки черного Вичвудского леса. Одноэтажная каменная богадельня, выстроенная Джоном Кэри по поручению старой леди Рочестер, севшим на землю соколом нахохлившаяся прямо посередине луга, и бесчисленные одуванчики, кажущиеся в лучах солнца капельками росы, — ничто другое не способно, пожалуй, привлечь внимание нашего путника. В церковном склепе покоится прах Рочестеров: первого графа Генри Уилмота, «кавалера» [6] Так называли роялистов, сражавшихся на стороне Карла I. , перезахороненный сюда из Брюгге; его жены — умной, страстной и полной предубеждений женщины, которой выпал жребий пережить мужа, сына и внука; Джона Уилмота, поэта и второго графа Рочестера; его жены и сына. В самой церкви нет ни памятной доски, извещающей об этом захоронении, ни длинного перечня достославных деяний и добродетелей дорогих умерших, какой было принято вывешивать в те времена.

На северо-востоке Вичвудский лес редеет, постепенно переходя в более или менее ухоженный Дитчли-парк, — именно здесь и появился на свет будущий стихотворец то ли 1, то ли 10 апреля 1647 года, в «приземистом бревенчатом доме с замечательной лужайкой», как описывает это строение Джон Ивлин.

Мать поэта Анна, дочь сэра Джона Сент-Джона, была вдовой сэра Фрэнсиса Генри Ли, которому и принадлежало поместье Дитчли. Она вышла замуж в 1635 году, овдовела и осталась с двумя сыновьями в 1637-м, а в 1644-м вышла за лорда Уилмота.

Это было не просто новое замужество; брачный союз с Уилмотом означал для нее полную смену политических предпочтений. Ее первый муж, пасынок лорда Уорвика, по семейной традиции принадлежал к парламентаристам; ее второй муж был одним из самых удачливых полководцев в роялистской армии — именно он за год до свадьбы разбил войско сэра Уильяма Уоллера при Раундвейдаун. Нельзя не восхититься искусством, с каким эта дама поддерживала равновесие, сохраняя за собой имение Дитчли и уберегая его от связанных с гражданской войной тягот и в годы Английской республики, приверженцем которой был ее первый муж, и в период Реставрации, когда пришла пора опереться на личную дружбу с королем, которого ее второй муж некогда сопровождал в бегстве из Вустера. Уилмота она, можно сказать, толком и не узнала. Командир королевской кавалерии в свободное от сражений время занимался главным образом дворцовыми интригами. Принц Руперт терпеть не мог Уилмота, Карл I вяло поддерживал своего генерала — и большая часть энергии, предназначенной для уничтожения противника, уходила у него на нейтрализацию соперников в собственном лагере. В год рождения первенца Уилмот был уличен в контактах с Эссексом, преследующих цель навязать королю не слишком выгодные для него условия мира; его с позором прогнали с воинской службы — и только популярность в армейских кругах спасла графа от более тяжкого наказания. Ему позволили удалиться в изгнание в Париж, где он тут же осрамился бесчестным поведением в дуэльном поединке со своим главным врагом лордом Дигби — и навсегда выпал из истории родной страны и своей семьи.