Алексей Зубков - Плохая война

— Нет, Максимилиан, не все так просто. Среди моих ландскнехтов есть мастера, которые могли бы сражаться против рыцаря, а вдвоем-втроем справились бы с тобой без труда. Заметь, у них и доспехи есть, так что положить такого одним ударом хотя и проще, чем рыцаря, но тоже уметь надо. А ещё есть швейцарцы, так они хоть даже когда и без доспеха, все равно народ опасный, особенно если их много.

— Не верю. Что значит без доспеха? Один удар — один покойник. На десять покойников — сто дезертиров. У черни и быдла нет рыцарской чести, которая не позволит сбежать даже от верной смерти.

— Рыцарской чести у них, конечно, нет, но дух весьма и весьма высокий. Они не побегут.

— Ну, допустим, не побегут, и что? С голой задницей на седельный меч? Это же просто смешно.

— Не смешно. Когда этих задниц много, а мечей мало. Они идут в атаку, не боясь умереть. И если кто струсит, его убьют свои же. Такие традиции у них уже лет двести, трусы и дезертиры давно вымерли, не оставив потомства.

— А кто лучше, швейцарцы или ландскнехты? — спросил Макс с хитрой ухмылкой, не изменив своего мнения.

— Одни других стоят. Когда силы примерно равны, победят те, у кого лучший полководец. Но это уже совсем другая история.

"Другая история" могла бы быть очень интересной, но внимание собеседников привлек неожиданно начавшийся шум в лагере — сначала громкий собачий лай, потом крики. Макс вопросительно взглянул на наставника, было безумно интересно, что там происходит, но убегать на середине беседы со старшим по званию из-за какого-то происшествия с собаками очень невежливо.

— Давай бегом, все интересное пропустим, — неожиданно сказал оберст и сразу перешел на бег, не дожидаясь ответа.

Себастьян Сфорца, имевший статус неофициального заместителя своего старшего брата, который распоряжался частью "семейного капитала" в две тысячи солдат, отправился в отдаленный гарнизон не воевать, а отдыхать. Сам он не занимался никакими организационными вопросами, предоставив все решать своему лейтенанту Джузеппе — ветерану с двадцатипятилетним стажем, потомственному горожанину по происхождению. Джузеппе — командир лучшей сотни в двухтысячной «компании». В отличие от строгого Йорга и ещё более строгого Маркуса, он производит впечатление доброго дядюшки, каковым и является. Вместе с ним служат три десятка его итальянских родственников и соседей, остальные за несколько лет стали в этом семейном отряде почти родными. Основная воинская специальность у них — арбалетчики, но про узкую специализацию говорить не приходится. Специфика подготовки отрядов кондотьеров в Италии рубежа 15–16 вв как раз состоит в отсутствии узкой специализации. Здесь и битвы в чистом поле, и штурмы городов и даже полицейская работа.

Кроме сотни арбалетчиков в итальянском обозе следовало около тридцати слуг и несколько повозок с совершенно не военным имуществом. В обозе нашлось место даже для трех здоровенных мастифов, которые по ночам охраняли шатер кондотьера. При собаках состояло несколько человек прислуги, чье жалование было ничуть не ниже солдатского, а то и повыше. Старший псарь решил устроить своим любимцам маленькую тренировку, напустив их на подвернувшегося под руку кота. Но полосатый Симплиций, в мирное время считающий себя хозяином замка, а в военное — хозяином обоза, вместо того, чтобы поиграть с милыми зверушками в подвижные игры, прижал уши, свернулся в огромный меховой шар, поднял переднюю лапу и зашипел. Мастифы остановились вне пределов досягаемости когтистых лап и принялись изображать бурную деятельность, громко высказывая свое мнение про семейство кошачьих.

Вокруг зверей сразу собралась толпа, некоторые болели за собак, но большинство было явно на стороне кота — немного найдется смельчаков, которые не побегут от трех мастифов. Йорг стоял в первом ряду, положив ладонь на рукоять тесака, но не вынимал клинок из ножен, не то рассчитывая, что умный кот как-нибудь вывернется, не то не рискуя вступать в бой с огромными псами без крайней необходимости. Профос, довольно быстро отреагировавший на шум, сразу узнал Симплиция и вступился за немецкого кота против итальянских собак.

Псарь подпрыгнул на два фута, увидев аркебузу, направленную на его подопечных.

— Ты что делаешь, буйвол ты пивной, эти собаки — собственность Сфорца!

— Тогда отзови собак, — негромко произнес Маркус, сменив прицел.

Итальянец замер с открытым ртом, собравшись было послать куда подальше наглеца, подающего команды высокопоставленным слугам семьи Сфорца. Неудивительно потерять дар речи, когда тебе в лоб упирается аркебуза с тлеющим фитилем. Одновременно с движением аркебузы вверх, зрители за спиной бедолаги упали на землю. Он сделал шаг в сторону, но ствол сдвинулся вслед за ним, а вслед за стволом упали уже другие зрители, оказавшиеся напротив зловещего оружия. Оглянувшись на отползающих с линии прицела ландскнехтов, несчастный понял, что он в серьезной беде.

— Pater Noster, qui es in caelis, [29] Отче наш, иже еси на небеси (лат.) — начал профос и улыбнулся левой стороной рта.

Когда Макс добежал до места действия, истекла примерно половина отпущенного собакам срока. Маркус дошел до весьма подходящего к ситуации "Et dimitte nobis debita nostra [30] И отпусти нам долги наши (лат.) ". Псарь, заикаясь от страха, обращался к мастифам с командами, которые ими злостно игнорировались, потому что звучали как жалкие просьбы. Кот не сдвинулся с места и временами ругался по-кошачьи, громким шипением или урчанием.

К Йоргу подбежал мальчишка с хорошим куском мяса. Йорг молча кивнул ему, взял мясо и бросил собакам. Собаки сразу забыли про невкусного кота и переключились на вкусную свининку. Но у Симплиция было свое мнение по вопросу, кому принадлежит все мясо, которое приносит этот седой мужик, который, если подумать, тоже является собственностью его кошачьей светлости. Котище взревел страшным голосом и набросился на мастифов с когтями.

Если вы думаете, что кот это такая подушка с подогревом для ваших ног или мягкая игрушка для больших собак, то сильно ошибаетесь. На самом деле, коты состоят в основном из зубов и когтей. Но мастифы этого не знали. Один из них, недооценив противника, схватил Симплиция зубами за голову, опасно подставив шею под удары мощных задних лап. Двое других потеряли драгоценные мгновения, разрывая кусок мяса и глотая половинки.

Маркус перевел аркебузу на собак, но не рискнул выстрелить навскидку так, чтобы картечь не зацепила кота. Йорг, проскочив перед стволом, вмешался в битву, пнул в нос одного пса и ударил другого по голове плашмя тесаком. Секунда потребовалась профосу для того, чтобы прицелиться, но в момент выстрела по стволу ударил чей-то меч. Человек-с-половиной-лица обернулся и без удивления констатировал, что помешал ему не кто иной, как Себастьян Сфорца собственной персоной. Для большей убедительности рядом с кондотьером стоял телохранитель Луиджи с взведенным арбалетом.