Донна Кросс - Иоанна - женщина на папском престоле

Пытаясь что-то сделать, Джоанна искала возможность обойти сложности неэффективной системы. Когда у Джеральда закончились деньги на строительство акведука, она взяла средства из казны, миновав обычную процедуру подачи прошения в казначейство.

Арсений, всегда готовый воспользоваться любым ее промахом, постарался извлечь пользу из этой ситуации, Отыскав Виктора, эконома, он поставил вопрос с политической виртуозностью.

— Опасаюсь, что его святейшество не вполне понимает наши римские правила.

— Но он и не может понимать их, поскольку не рожден римлянином, — уклончиво ответил Виктор. Как человек осторожный, он никогда не выдавал своих мыслей, пока Арсений не раскрывал своих.

— Меня потрясло, когда я услышал, что он взял деньги из казны, не заручившись вашим согласием.

— Это несколько… не соответствует… — согласился Виктор.

— Не соответствует! — воскликнул Арсений. — Мой дорогой Виктор, на вашем месте я бы не был столь благодушным.

— Нет?

— Будь я на вашем месте, я позаботился бы о своих тылах.

Виктор заинтересовался.

— Вы что-нибудь слышали? — спросил он. — Его святейшество собирается сместить меня?

— Кто знает? Возможно, он просто хочет упразднить должность эконома, чтобы брать из казны столько, сколько ему нужно, не отвечая ни перед кем.

— Он никогда не посмеет!

— Неужели?

Виктор промолчал. Арсений плел свою интригу.

— Боюсь, избрав Иоанна, мы совершили ошибку. Серьезную ошибку, — заметил Арсений.

— Эта мысль приходила мне в голову, — признался Виктор. — Некоторые идеи его святейшества… к примеру, школа для женщин… — Виктор покачал головой. — Пути Господни неисповедимы.

— На престол Иоанна возвел не Бог, Виктор, это сделали мы. И мы же можем его сместить.

Это было слишком.

— Иоанн — служитель Бога, — встревожился Виктор. — Допускаю, что он… странный. Но сместить его силой? Нет… нет…

— Ну, ну, возможно, вы правы. — Арсений понял, что продолжать бесполезно. Но он посадил зерно и знал, что скоро оно прорастет.

С того момента, как они расстались после наводнения, Джеральд не виделся с Джоанной. Строительство акведука переместилось в Тиволи, расположенном в двадцати милях от города. Джеральд был очень занят, следил за строительством, управлял рабочими. Часто он сам включался в работу, помогая поднимать тяжелые камни и покрывать их известковым раствором. Рабочие удивлялись, когда главнокомандующий выполнял такую тяжелую работу, но Джеральду она нравилась, потому что физическая нагрузка заглушала мучительную тоску.

«Было бы лучше, — думал он, — если бы мы никогда не знали друг друга, как мужчина и женщина. Возможно, тогда нам удалось бы жить как прежде. Но теперь…»

Ему казалось, что прежде он жил словно слепой. Все дороги, по которым путешествовал Джеральд, все опасности, которые пережил, все, что он делал, вело к Джоанне.

Когда строительство акведука будет завершено, она захочет, чтобы Джеральд снова возглавил папских гвардейцев. Но быть рядом с ней каждый день, видеть ее и знать, что она недосягаема для него… это невыносимо.

«Придется покинуть Рим, как только закончится работа над акведуком, — подумал он. — Вернусь в Беневенто и возглавлю армию Зиконалфа. Жизнь воина проста, враг всегда известен, а цель предельно ясна».

Джеральд работал до изнеможения и заставлял так же работать строителей. Через три месяца строительство закончилось.

Восстановление акведука формально было приурочено к празднику Благовещения. Под предводительством Джоанны псаломщики, привратники, лекторы, экзорсисты, священники, кардиналы и епископы окружили массивные каменные арки. Торжественная процессия кропила их святой водой и распевала молитвы, псалмы и гимны. Процессия остановилась, и Джоанна произнесла несколько слов благословения. Она посмотрела туда, где в конце самой дальней арки в ожидании стоял Джеральд. Он был выше всех на целую голову.

Она кивнула ему, и он, потянув рычаг, открыл шлюзы. Люди радостно зашумели, когда впервые за триста лет холодная, чистая вода ручьев Субьяко, находившихся в сорока пяти милях от города, потекла через район Марса.

Папский трон, исполненный в имперском стиле, был массивным, с высокой спинкой, богато украшенной резьбой по дубу и усыпанной рубинами, жемчугом, сапфирами и другими драгоценными камнями, — и столь же неудобный, сколь красивый. Джоанна сидела на нем уже пять часов, принимая нескончаемый поток просителей. Ей было неудобно, и она ерзала, пытаясь избавиться от усиливающейся боли в спине.

Ювиан, старший дворецкий, назвал следующего просителя.

— Магистр Милитум Даниэль.

Джоанна нахмурилась, Даниэль, тяжелый, язвительный, вспыльчивый человек, был близким другом епископа Арсения. Его появление могло означать только неприятности.

Даниэль вошел быстро, приветственно кивнув папским служащим.

— Ваше святейшество! — Поклонившись он сразу приступил к делу. — Верно ли, что в марте, при рукоположении, вы намерены назначить Ницефора епископом Треви?

— Да.

— Он же грек! — возмутился Даниэль.

— Какое это имеет значение?

— Такое важное положение должен занимать римлянин.

Джоанна вздохнула. Ее предшественники использовали епископат как политическое оружие, распределяя епископские места между родовитыми римскими семьями, Джоанне это не нравилось, ибо приводило к тому, что среди епископов было слишком много неграмотных, которые насаждали предрассудки и невежество. Как мог епископ правильно толковать слово Божье, не умея читать?

— Такое важное положение, — спокойно ответила она, — должен занимать тот, кто лучше образован. Ницефор — человек глубоких знаний и благочестия. Он станет прекрасным епископом.

— Вы так считаете, потому что вы чужеземец, — заметил Даниэль, употребив унизительное слово barbarus, а не более нейтральное peregrinus.

Все присутствующие затаили дыхание.

Джоанна посмотрела Даниэлю прямо в глаза.

— Это не имеет отношения к Ницефору. Вы руководствуетесь личными мотивами, Даниэль, ибо желаете, чтобы епископом стал ваш сын Петр.

— А почему бы и нет? — ответил Даниэль. — Петр отлично подходит для этой должности по происхождению и положению.

— Но не по способностям, — отрезала Джоанна.

Даниэль открыл рот от удивления.

— Вы смеете… вы смеете… мой сын…

— Ваш сын, — прервала его Джоанна, — даже не поймет, что текст перевернут, поскольку не знает латыни. Он заучил наизусть несколько фраз из Писания. Люди заслуживают большего. И в лице Ницефора они это получат.

Даниэль оскорбился:

— Запомните мои слова, ваше святейшество, еще неизвестно, чем все кончится.

И он удалился.

Джоанна подумала, что он пойдет прямо к Арсению, а тот, несомненно, найдет способ устроить новые неприятности. В одном Даниэль был прав, она не знала, чем все закончится.