Валерий Воскобойников - Повесть о неустрашимом Зигфриде и могущественных нибелунгах

Держась за руку Кримхильды, Зиглинда медленно спустилась в подземелье, где хранилась казна. Кримхильда несла светильник.

— Возьми у меня ключи и храни их всегда при себе, — говорила Зиглинда. — Здесь в стене замурована дверь в другое хранилище.

О нем знают лишь двое — Зигмунд и я. Там в сундуках немало сокровищ. Случается, королевства бывают в беде. Храни вас Бог от несчастья, но сокровища эти — на случай беды.

Так же медленно старая королева поднялась по каменным ступеням назад.

— Здесь сундуки для праздников, — объясняла она. — В них запасы: бархат, шелка, драгоценные камни — все, что есть у всех королей. — Зиглинда остановилась. Рядом отдельно стоял на полу небольшой сундучок. — Здесь мое похоронное платье. Завтра, когда я покину вас, прикажешь меня в него обрядить… А теперь приведи мне в покои внука, я с ним попрощаюсь.

Королева была спокойна, печальна и ласкова.

Ночью она умерла.

Кримхильда, открыв сундучок, принесла ей похоронное платье.

Был во дворце траур. И все говорили шепотом.

Но потом приблизилось лето.

— Не пора ли собраться в страну нибелунгов? — заговорил однажды Зигфрид. — Не слишком ли заждался тебя мой свадебный подарок — тот клад, который охраняет храбрый карлик Альбрих? Он говорил, что мечтает подержать на руках нашего сына. Там, на горе, стоит замок. Его окружают поля. И лишь с одной стороны, внизу под обрывом, бьются морские волны.

— Ты знаешь, я поеду в любой край земли, куда бы ты ни позвал, — ответила Кримхильда. — Не взять ли нам и твоего отца, чтобы он не томился здесь от одиночества?

Отец с удовольствием согласился. И начались обычные дорожные сборы.

Кримхильда пересматривала доспехи мужа, проверяла крепость застежек, ремней. Среди доспехов был неприметный серый заношенный плащ.

«Странно, нет ни украшений на нем, ни знаков! — удивилась она. — Не всякий бедняк наденет столь нищенскую одежду. А уж королю она и вовсе не к лицу».

Она решила отдать плащ каким-нибудь нищим бродяжкам, но когда подняла его и встряхнула, из складок плаща выпали пояс и перстень.

Расшитый бисером пояс был роскошно украшен дорогими камнями. В золотом перстне сиял драгоценный брильянт.

Кримхильда сразу узнала обе вещицы. В свадебный вечер в Борисе они сели рядом с Брюнхильдой, словно две любящие сестры, две сердечные подруги. На Брюнхильде были кольцо с брильянтом и этот пояс.

И еще Кримхильда вспомнила: она смотрит на это кольцо, этот пояс, сидя рядом с женою брата, и думает про себя: «Брату выпало счастье — привез настоящую красавицу, и каждая вещь у нее достойна ее красоты». У Кримхильды никогда не было столь прекрасных украшений, пускай и она королевна.

Только что за странная мысль — хранить их в сером убогом плаще вместе с доспехами? У нее, у Кримхильды, нет и не может быть тайн в этом дворце. Что за секреты у Зигфрида? Зачем он хранит у себя кольцо и пояс Брюнхильды?

Зигфрид был занят разговором с вассалами, но Кримхильда просила срочно звать его к ней.

— Взгляни, что за находку я обнаружила в этой тряпке, — предложила она мужу, едва удерживаясь от слез. — Или она тебе столь дорога, что ты спрятал ее от меня под доспехами?

— Эти красивые безделушки? — рассмеялся Зигфрид. — И ты печалишься из-за них? Я получил их в тот вечер, когда, помнишь, исчез из-за свадебного стола, чтобы спасти честь друга. Возьми их себе. А плащ, что ты назвала тряпкой, — он дороже тысяч таких украшений. Он помог мне в сраженьях с магической силой. Я держу его всегда при себе, хотя надевал лишь несколько раз.

— Но скажи: ведь это украшения Брюнхильды? Воровать их ты бы не стал, значит, она тебе их отдала в тот брачный вечер? Даже свой пояс?

— Брюнхильда мне их не дарила. Могу лишь сказать, что вещи эти считаю наградой за тот вечер, когда в трудной борьбе была спасена честь моего близкого друга.

— И этот друг — мой брат?

— Спроси меня о любом секрете, и если секрет этот мой — я открою тебе не задумываясь. Но тайну чужую, ту, что доверил мне друг, ты не вправе выведывать, а я не должен тебе открывать. Возьми этот пояс и перстень и можешь носить их. Или подари кому хочешь. — Зигфрид сказал это твердо, и Кримхильда поняла, что больше она о тайне вещиц ничего не узнает.

— Они столь хороши и красивы, что я стану носить их сама, — сказала она. — И если ты связан словом, я забуду о ваших секретах.

По Рейну с моря поднимались корабли. Были высоки их борта, молчаливы умелые гребцы. А нос корабля огрызался хищной звериной пастью. Но не воевать, не захватывать в плен местных жителей шли корабли из прохладных северных скалистых земель. Хотя где-то, в другом краю, быть может, после них и оставались бы лишь кучи дымящихся бревен. Везли они своей королеве от покинутой ею земли подношения — драгоценные камни, меха морского северного зверя.

Брюнхильда по-прежнему была их королевой, непобедимой воительницей. И верили они, что королева когда-нибудь вновь вернется в свое королевство, пусть даже с мужем, бургундом Гунтером, победившим ее в состязаньях с помощью загадочной силы.

В Вормсе их встречали с почетом.

Посланцы рассказывали Брюнхильде новости о родной ее стороне. Кто из витязей и какие успел совершить подвиги на турнирах, а кто умер от ран и болезней. И как по-прежнему любят на острове свою королеву. А еще в пути у них случались разные происшествия.

Например, шторм загнал корабли к скалам, где стоял замок нибелунгов. И правителем этой земли оказался знаменитый Зигфрид.

Зигфрид их принял с любовью, одарил всех. И жена его, красавица Кримхильда, тоже поднесла подарки. И велели они кланяться своим родственникам и всем друзьям в Бургундии.

— Они, стало быть, в своем норвежском замке? — переспросил Хаген.

— Собирались назад, в Нидерланды, — уточняли гости. — Говорят, могущественней Зигфрида нет теперь короля.

— Сильнее его лишь мы, — поправляла Брюнхильда, — ведь он наш вассал.

— Мой дорогой, что за вольности у вашего вассала? Почему он не едет к вам на службу? Не пора ли напомнить ему о долге?

— О ком вы спрашиваете, я не пойму? — удивился Гунтер.

Этот их разговор начался через день после проводов гостей из Исландии.

— Все мои вассалы исполняют службу точно и в срок. За этим смотрит сам Хаген.

— Я о Зигфриде. Или он перестал считаться вассалом, когда сделался мужем вашей сестры?

— Ах вот вы про кого! — Гунтер усмехнулся и не ответил.

Уж он-то хорошо знал, кто для него Зигфрид.

— О Хаген! Говорят, вы вчера опять зарубили какого-то витязя? — спросила Брюнхильда одним зимним утром.

— То был не витязь, а болтливый трус. И я подтвердил это своим мечом.