Валерий Воскобойников - Повесть о неустрашимом Зигфриде и могущественных нибелунгах

И тогда Гернот, средний из братьев, выступил немного вперед и миролюбиво проговорил:

— Но послушайте, Зигфрид, наше королевство досталось нам по праву от наших родителей, и мы не хотим его терять…

Этого Ортвин стерпеть уже не мог.

— Да что я слышу от своих королей! — воскликнул он возмущенно. — Если мои короли не могут или не хотят постоять за свою честь, то я один постою за честь Бургундского королевства! И при вас накажу этого наглеца!

Был он почти так же высок и могуч, как Хаген.

Но Зигфрид лишь презрительно глянул на него:

— Здесь разговаривают короли, а ты — всего лишь простой вассал.

Услышав это, и Данкварт, юный отважный боец, младший брат Хагена, схватился за меч.

— Рыцари Бургундии! Станем ли мы терпеть поношение нашей чести!

И снова Хаген, сжав зубы, тихо скомандовал:

— Уймитесь! Зигфрид — не тот, с кем можно испытывать судьбу в открытом бою! — И уже громче, для Зигфрида и королей, проговорил: — Да будет вам, Зигфрид! Я так давно мечтал увидеть вас вместе с вашим скакуном! И нет больше счастья для нас, чем быть вашими друзьями!

— И то правда! — повторил его слова Гунтер. — Станьте лучше нашим другом. Зачем эти распри? Для друга я готов сделать все, чего бы он ни пожелал. Все, что есть в моем королевстве, я готов поднести вам в знак дружбы. Эй! — скомандовал он слугам. — Скорее вина для наших гостей!

Слуги словно только и дожидались этой команды, а быть может, и в самом деле дожидались: они высыпали во двор с кубками, стали обносить гостей и хозяев вином.

Затем знатных гостей отвели в покои, чтобы они привели себя в порядок с дороги, и тут же пригласили их за роскошно накрытый стол, усадили на почетные места. И пир продолжался весь день.

А вечером при факелах предложил Хаген устроить дружеский показательный бой. Уж сколько благородных мужей полегло от меча его в этих боях! Но Зигфрид не знал об этом и согласился.

Витязи во дворе встали в широкий круг, и Хаген вынул свой меч. Меч был длинен, тяжел. Его знали все в королевстве. Но когда блеснул в свете факелов Бальмунг, показался меч Хагена детской игрушкой. И зрители удивленно вздохнули.

Бойцы только сошлись, не успев даже скрестить мечи, как вдруг откуда-то сверху, словно с неба, послышался окрик-предупреждение:

— Берегись!

И в тот же миг ударила в спину Зигфрида неизвестно откуда и кем в темноте пущенная стрела. Другого такая стрела успокоила бы навсегда. Но, ударившись о спину Зигфрида, она, будто спина та была из камня, отлетела под ноги зрителям и упала бессильно, как тростинка. А Зигфрид вышел на бой без кольчуги.

И зрители вновь удивленно вздохнули.

Зигфрид даже не заметил этой стрелы. Он был увлечен боем. Только бой длился недолго. Его меч с огромной скоростью, распарывая воздух, нарисовал несколько невозможных фигур, ударил по мечу Хагена. Меч Хагена отлетел в сторону, прогремел по камням. И Хаген положил щит на землю. Впервые, сколько помнили воины Бургундии, он признал себя побежденным.

Лишь когда-то, в ранней юности, уйдя вместе с Вальтером Испанским от гуннов и встретившись с воинами, он отказался от боя, не стал защищать спутника и, сев на щит, наблюдал за сражением. Но то было в ранней юности, а встреченные воины были его родственниками. С тех пор никто никогда не побеждал его ни в одном бою.

Другой бы не стерпел позора, полученного на виду у всех. Но Хаген был спокоен, засмеялся весело, дружелюбно.

Не спеша, с достоинством он поднял с камней свой меч и проговорил:

— От такого воина, как Зигфрид, даже потерпеть поражение — великая честь! И я рад приобрести столь отважного друга.

Все снова вернулись в зал, куда слуги успели внести новые вина и перемену блюд.

К концу ночи, когда все расходились спать, Хаген сказал негромко племяннику своему Ортвину:

— Сам дьявол не мог бы научить лучше боевым приемам этого нидерландца. Ты уж не задирайся, сожми зубы и стерпи, улыбаясь. А еще мудрее — с ним подружиться. Ты пойми, иметь его другом полезнее, чем врагом. Я это и королям советовал, и Данкварту объясню.

— Не стану, никогда не буду терпеть унижение! — ответствовал Ортвин. — Лучше гибель, чем бесчестье!

— Я тоже так думал, пока не оказался заложником у короля гуннов. Не всякую победу берут в открытом бою.

Рано утром наглый рыжий булочник взял из корзины булку и метнул в окно королевне.

Кримхильда не стала ловить ее — что еще за глупости!

Она думала о Зигфриде.

Булка провалялась на полу. Потом явилась прислуга и вымела ее прочь.

Если бы знать, что могучий рыцарь на прекрасном белом коне примчался из своей страны за нею!..

Она смотрела в окно и не могла понять, что за дело привело к ним этого рыцаря с его роскошно одетой свитой.

Сверху ей было хорошо видно, как вышли братья в окружении бойцов. Братья были почтительны, приезжий витязь — тоже.

Однако Ортвин сразу схватился за меч. И другие воины мгновенно встали вокруг ее братьев, словно братьям грозила смерть. Только Хаген, зарубивший у нее под окном не один десяток гостей, был непривычно миролюбив.

А потом вдруг все повеселели и отправились в зал пировать.

Вечером же при факелах она раньше всех увидела летящую в спину гостю стрелу и вскрикнула, хотя и знала, что не успеет предупредить. Но чудо: стрела отскочила от спины и упала бессильная.

— Матушка, что за гость к нам странный приехал? — спросила Кримхильда королеву Уту, когда они днем сели за рукоделие.

— И то думаю, что странный, — ответила королева-мать. — Я Хагена о нем расспросила.

— И что же? Кто он, откуда?

— Говорит, из Нидерландов, тамошний королевич. Но дело не в этом: ведь он — сам Зигфрид. Хаген сразу его узнал, хотя никогда и не видел. Хаген сказал: удача тому королевству, которое приобретет в друзья Зигфрида, потому что другого такого воина мир не знает.

— Сам Хаген это сказал? — удивилась Кримхильда.

— Так и сказал. И на нашего медведя нашелся лев. Только не знаю, к добру ли на самом деле его приезд. Душа моя чувствует: будут у нас несчастья.

— Да от чего же, матушка?

— Слишком он странный, этот Зигфрид, мало ли что ему на ум взбредет.

— Знаменитые люди часто кажутся странными, и незнакомые — тоже.

— Едва приехал, сразу стал вызывать на бой. Никто его не задел, не обидел, ему почет оказывают, а он — драться. Гунтеру говорит: «Сразимся, а не то отниму у вас королевство». Это ему что же — игра веселая королевствами?!

— Да как он посмел! Это же наше королевство! А Хаген почему смолчал? Я сама в окно видела, как он сначала молчал, а потом и других останавливал! Так унизить всех нас! Если этот Зигфрид появится под моими окнами, я прикажу вылить на него кувшин кипятка.