Орест Ницман - Мессия, пророк, аватар

– Ты это сказал. – Старик сделался очень серьезным. – И я не ухожу от ответа. Это правильно, что тебе никто не объяснил, кто же есть Святой Дух. Ибо он и есть, и вроде его и нет. Одновременно… Послушай, линии, идущие параллельно, никогда не сойдутся; так и предполагаемое существование Святого Духа и предполагаемое его отсутствие – оба понятия идут рядом. То и другое – истинно.

– Учитель, ты сам дошел… доискался до истины или тебе ее открыл Бог или… Святой Дух?

– А что есть истина, милый юноша? И кому дано познать ее?

– Я думал, когда шел сюда, что гуру знают истину.

– Никто не может знать истины. Гуру только ближе остальных людей к истине. Наблюдая жизнь – и людей, и всей природы, – я только приближаюсь к истине, но никогда ее не достигну. Можешь считать, что истина – это и есть Бог. А Бог недостижим и непостижим. Человеку это не по плечу. Даже великий Сиддхартха Гаутама, ближе всех подошедший к познанию истины, все же не достиг Бога.

Тут старик задумался и будто впал в забытье. Пришлось Рови терпеливо ждать, когда гуру очнется. Так прошло немало времени. Вдруг гуру открыл глаза и заговорил как ни в чем не бывало:

– Некоторые полагают, что Сиддхартха и сам был Богом. Но они ошибаются. Человек не может стать Богом. Сиддхартха умер, а ведь Бог не может умереть. Сиддхартха Гаутама лишь посредник между людьми и Богом, только посредник…

– Ты много раз произнес это имя – Сиддхартха. Расскажи о нем. – Почему-то Рови сказал это почти шепотом.

– Расскажу, расскажу… Но я тебе еще не ответил о Святом Духе. Так ведь? – Рови кивнул. Гуру продолжал: – Но… знаешь, лучше мы поговорим об этом завтра. Наступает время отдыха. А скоро я должен буду оставить свое жилище, чтобы в одиночестве, на большом камне, с которого открывается вид на все четыре стороны света, предаться размышлениям о совершенстве природы и величии Бога. Мы называем это медитацией. Ты останешься здесь, в моей пещере, и сможешь отдохнуть. Может быть, ты заснешь, а может, тоже будешь размышлять, приводить в порядок свои мысли… Предостерегаю тебя: когда я вернусь обратно, не задавай мне вопросов, ничему не удивляйся. Вообще не говори со мной некоторое время. Я предстану перед тобой совсем не тем, кого ты видишь сейчас. Я буду в иной ипостаси, потому что вернусь в свое жилище после общения с Богом. Ты не сможешь понять мое состояние, потому что ты еще не посвящен в тайны мироздания… Итак, прощай. Я вернусь сразу после захода солнца, до того как все погрузится во мрак ночи.

Старичок еще полежал немного на циновке, будто задремав. Вдруг он легко вскочил на ноги и очень ловко спустился по лесенке. Рови проследил взглядом за его удалявшейся фигуркой и… решил последовать за учителем, пошпионить за ним. Юноша спустился по лесенке, но далеко не так проворно, как старик.

…Рови бежал вдоль ручья по расщелине в скалах. Вдали маячил силуэт старика. Вскоре ручей, как проводник, вывел обоих на плоскогорье, где высокие горы отступили и открыли вид на просторную равнину, оканчивающуюся обрывом. Далеко внизу текла река. Наверное, она брала начало в дальних горах, а здесь стала полноводной и спокойно-величавой. Ручей устремлялся на слияние с рекой.

Рови потерял старика из виду, но вскоре снова заметил его. Тот направлялся в сторону нескольких огромных валунов, лежавших на самом краю обрыва. Казалось, будто эти камни нарочно притащил сюда какой-то великан, желая позабавиться, хотел было спихнуть их вниз, чтобы насладиться зрелищем катящихся камней и грохотом обвала, но то ли передумал, то ли, чем-то отвлеченный, забыл о своем намерении, да так и оставил валуны в покое. На один из камней – пожалуй, самый крупный – и забрался старый гуру. Рови опять позавидовал и удивился его проворству. Учитель подобрал под себя ноги, сомкнул перед грудью ладони и сделался неподвижен.

Схоронившись за камнем невдалеке, Рови наблюдал за учителем. И что же видел юноша? Да ничего особенного. Он даже пожалел, что пришел сюда за учителем. Тот не делал ничего, просто сидел себе и сидел как изваяние, как один из многих каменных истуканов, встречавшихся Рови в его путешествии с караваном. Те истуканы стояли у дорог, по берегам рек, у озер и просто на равнинах, одиноко, иногда группами. Кто поставил их туда и давно ли? Все, кого ни спрашивал Рови, пожимали плечами. Не знаем, мол. Всегда так было, говорили они. «И вообще, зачем тебе знать?» – удивлялись купцы интересу юноши. На головы истуканов садились птицы, оставляя свой помет; дикие ослы, лошади, верблюды чесали о каменные фигуры свои бока и спины; змеи обвивали их и были похожи на лианы… Вот и учитель словно превратился в истукана.

Но вдруг Рови показалось, будто от гуру исходит сияние, будто силуэт старика обведен светящейся каймой. Может быть, это от долгого наблюдения у Рови в глазах возникло свечение? Он протер глаза. Сияние не исчезло. Значит, это святость гуру заявляет о себе, решил Рови, но тотчас отверг эту мысль: какой же он святой, этот гуру? Он просто учитель, старый, много повидавший за долгую жизнь. Оттого-то и знает ответы на многие вопросы… Рови снова протер глаза. Вот теперь все в порядке: свечение прекратилось. Он решил побыстрее вернуться в келью. Гуру скоро будет там, нужно его опередить. Рови прокрался среди камней, а затем побежал. Знакомый ручей привел его к расщелине в скалах, а дальше уж до пещеры старца, как помнилось, совсем недалеко.

Тем временем так потемнело, что Рови понял: отыскать жилище гуру не удастся. Перед ним возникла скала. В отчаянии вглядывался он в темную вздымавшуюся стену: как тут разберешь, где жилище старика? В скале Рови нащупал выступ, присел на него. «Пробуду здесь до рассвета, – решил он и подумал: – Что же сказать старику, как объяснить свое отсутствие? Придется врать, когда наступит утро. Ах, как нехорошо получилось…»

Но что это за шорох? Шаги? Человек или зверь?

Кто-то легко и быстро приближался. Рови подобрал ноги, сжался в комочек. Темнота сделалась почти непроницаемой. Вдруг прямо перед юношей возник силуэт.

– Не найти пещеру? – раздался голос гуру. – А зачем уходил?.. Зачем шел за мной? Следил за нами – мной и Богом?

– Ты меня видишь, учитель? В такой темноте?

– Так же отчетливо, как если бы сейчас был день… Я вижу в темноте… Так ответь – зачем следил за мной?

В голосе гуру слышались осуждение и какая-то особенная жесткость. Его, приобщенного волей Бога к высшим тайнам и Откровениям, и этого безвестного мальчишку, этого выскочку, который думает, что уже что-то постиг в сложной картине мироздания, разделяет непреодолимая пропасть, и наводить мост общения через такую пропасть вообще не стоит и пытаться – дело это ненужное. Вот что выражал голос вернувшегося учителя.