Луи Бриньон - Валутина гора

Анастасия медленно перевернула очередную страницу. Она не заметила, как дошла до конца открытого коридора и повернула обратно. Двигаясь между двумя рядами колон, она полностью погрузилась в чтение дневника.

«Вечером я снова увидел её. Она лишь мельком посмотрела на меня и снова заговорила с отцом. Они, завели обыкновение беседовать в гостиной. Я только радуюсь, наблюдая за ними. Они, отлично поладили между собой. Отец полюбил Анастасию. Она платит ему тем же. Достаточно взглянуть на неё, чтобы понять чувства к отцу. А на меня она всегда смотрит холодно. И я рад этому обстоятельству. Мне кажется, я начинаю забывать о своём чувстве к ней. Возможно, мне удастся относиться к ней как к сестре. Во всяком случае, я надеюсь на остатки своего благоразумия. Я очень долго наблюдал за ней. Анастасия, когда разговаривает, всегда держит свои руки на коленях. А когда слушает, часто начинает сплетать пальцы между собой. Меня так и подмывало подойти к ней, заговорить и незаметно подсунуть свою руку. Возможно, она не поймёт с чьими пальцами переплетает свои нежные пальчики

У Анастасии вырвался короткий смех. Она с глубокой нежностью посмотрела на исписанные строчки и с той же нежностью прошептала:

- Милый…милый Пётр. Ты за короткое время сумел узнать меня лучше, чем я сама знала себя. Ты любил меня много больше того, что я заслуживала.

Прошептав эти слова, Анастасия снова предалась чтению.

«Опять ночь. И вновь я с тобой мой друг, - писал он, и Анастасия ясно представляла себя Петра склонённого над дневником и свечу отбрасывающую свет на его лицо. - Кого я обманываю? Сестра? Я никогда не смогу назвать Анастасию своей сестрой. Сейчас я понимаю это со всей отчётливостью. Я всё чаще подумываю об отъезде. Так и тянет отложить свадьбу и уехать в полк. Удерживает лишь одна мысль. Этим я не смогу успокоить мои душевные мучения. И мне не удастся, что-либо изменить. Я лишь осложню всё. Мне нужны ответы, а я создам лишь новые вопросы и более невыносимую обстановку. Надеюсь, они и не догадываются о моих истинных чувствах.

Анастасия соблюдает наш уговор. Она всегда уходит после моего появления. Я поступаю так же. Так что, отец всегда беседует только с одним из нас. Это приносит мне некоторое успокоение. Чем меньше я вижу Анастасию,… тем больше о ней думаю. Чёрт…никакого успокоения на самом деле это не приносит. Я лишь в очередной раз пытаюсь обмануть себя. Следует поехать с визитом к Абашевым. Я слишком долго оттягивал встречу с Анастасией,…Опять Анастасия,…а следовало написать «Виктория». Я почти не помню лица своей невесты…

Виктория прекрасная девушка. Она сделает счастливым любого, за исключением меня. Мы с ней подолгу гуляли по Смоленску и всё время разговаривали. Я осознал, что на самом деле и понятия не имел какой у неё характер. Она права. Я не утруждал себя мыслью о ней. Невеста и всё тут. Решали отцы, а не мы с ней. Встреча с Викторией ещё более укрепила меня в мысли, жениться на ней. Я не могу, не оправдать её чаяний. Чаяний родного отца. Отказаться от свадьбы - значит оскорбить всех. Всё дворянство. Решение принято. Но как же я? Как я смогу жить без Анастасии? И смогу ли жить?

Мне не прожить без Анастасии. Этот вывод стал следствием тяжёлых размышлений. Всю ночь я раздумывал над тем, что мне следует предпринять. Я принял решение поговорить с Анастасией. Прежде чем говорить с отцом, я должен понять, как она ко мне относится. Толь ко я не знаю, смогу ли быть полностью откровенным с ней. А если смогу, то воспримет ли она мои слова как истинные или сочтёт за очередную интрижку самонадеянного гусара? Эти вопросы меня мучают постоянно. И что будет с отцом? Ведь он последние годы только и мечтал как о родстве с Абашевыми. Противоречия и вопросы. Когда же всё закончится, господи? Когда я смогу открыто посмотреть им в лицо и признаться в своих чувствах? А если им обоим сказать одновременно? Ведь мы же одна семья. Родные и близкие люди. Кому лучше всего понять, если не самим? Так и сделаю. Решено. Пойду и откровенно расскажу обо всём. Они должны меня понять. А если нет? Не надо думать. Надо пойти и честно всё рассказать».

- Так почему же ты не рассказал, почему не поговорил со мной? - прошептала Анастасия, переворачивая страницу.

«-Глупец. Глупец. Трижды, четырежды глупец, - писал в дневнике Пётр, - как я мог только помыслить об откровенном разговоре? Я едва не возненавидел родного отца, когда он намекнул мне о скором замужестве Анастасии. Я хотел открыть свою душу, а он только и делал, что ходил кругами возле меня и рассказывал о том, как пышно устроит мою свадьбу с Викторией, а вслед за ней устроит свадьбу Анастасии. Я хотел закричать. Отец остановитесь. Но вместо этого лишь покорно согласился и молча ушёл. У выхода я встретил Анастасию. Она спешила на зов отца. Я лишь мельком взглянул на неё и прошёл мимо. Она же, даже не посмотрела на меня. Анастасия всё время делала вид, будто не замечает меня. И это обстоятельство приносит мне новые страдания. Хотя я не могу не понимать, что всему виной…сам. Вечером состоится бал. Я вновь и вновь призываю к своему благоразумию.

Бал. Я ждал и страшился этого дня. И не напрасно. Я чувствовал, что более не в состоянии сдержать свои чувства к Анастасии. Когда она появилась,…все вокруг перестали для меня существовать. Была только одна она…такая родная…такая близкая. Я едва не бросил Викторию, когда увидел Анастасию. Я смог себя сдержать и всячески пытался быть любезным со своей невестой. Я был уверен в том, что сумею вести себя достойно по отношению к ней. Был уверен до того мгновения, когда увидел рядом с Анастасией этих разукрашенных попугаев, которые то и дело норовили заглянуть ей в глаза и пригласить на танец. Я пришёл в бешенство. Но благоразумие вновь овладело мной. И вместо того, чтобы раскидать всех этих щёголей…я отправился в другой зал. Уйти- я ушёл, но никак не мог успокоиться. Хотя и пытался всячески это сделать. Пришлось выпить, иначе я мог не сдержаться и устроить скандал. После выпивки стало намного легче. Я вернулся в зал, уверенный в своём благоразумии. Однако оно разлетелось на мелкие кусочки, как только я увидел этого прыща с самодовольной улыбкой, который держал руку Анастасии. Он касался руки ангела, когда я себе этого и в мечтах не позволял. Терпение моё закончилось. Один Бог знает, как мне удалось сдержаться и не убить его на месте. Но, едва коснувшись рук Анастасии, я позабыл обо всём на свете. Понимала ли Анастасия, что я оказался таким же пленником, как и она? Пленником своих чувств, которых я был более не в силах удержать. Именно они кружили нас двоих. Эти короткие мгновения…за них я готов был страдать целую вечность. Я не жалею ни об одном из них. У меня до сих пор руки горят от её прикосновений. Сердце ликует. Пусть отец в гневе. Пусть говорит что угодно. Меня зовут к нему. Я выслушаю всё что угодно, а потом,…потом отправлюсь к Анастасии и во весь голос закричу: «Я люблю тебя!» И пусть весь мир слышит мои слова. Не отдам её никому и никогда. Она может принадлежать мне… только мне одному».