Хесус Торре де ла - Пророчество Корана

— Он говорит о черепах. Это что, проклятие? — полюбопытствовал врач.

— Здесь-то и скрывается самое удивительное, Яго. Это тоже ключ к разгадке. Я отбросила абсурдные домыслы и сопоставила то здравое, что об этом было написано. Отец аль-Мутамида имел ужасное пристрастие мстить своим противникам. Он отрубал им головы, а потом выставлял их на могилах, вырытых прямо в дворцовом саду. Высекал плиты без имен, только череп и царский титул как единственное и мрачное напоминание для потомков. Этот сад до сих пор существует, и я со своим детским любопытством, только-только прибыв сюда из Гранады, часто бывала там вместе с дуэньями и послушницами, играя в наши игры девочек из благородных семей. Был день, когда я, увязавшись за раненой горлицей, которая искала спасения в колодце, наткнулась на целую кучу черепов, почерневших от времени, и на плитах там можно было прочесть с десяток эпитафий, полускрытых болотной травой.

— Жутковатое зрелище, должно быть, — заметил Яго, передернув плечами.

— Леденящее, — кивнула она. — Я соскребла грязь и увидела, помимо неразборчивых знаков, черепа и кости. Еще там были какие-то развалины и над дверью арабская надпись, наверное никому не понятная, но мне она в конце концов прояснила все: «Аль-Мутамид — отец аль-Мутамида — Биллах, тот, который молит о покровительстве Бога». Возможно, именно там была библиотека. Помню, это был месяц поста, и от находки у меня заколотилось сердце. Долгими ночами я не спала и лишь через многие месяцы смогла связать между собой части того послания. Дерзкая теория учителя Тасуфина, которую он заложил однажды в незрелый ум маленькой девочки, стала обретать черты строгой истины.

— А я все-таки не могу понять четкой связи в словах эмира. На что он указывал, говоря «жемчужина» и «раковина»?

— Король аль-Мутамид называл свой молитвенный экземпляр Корана «жемчужиной», а раковиной должно быть то помещение, где спрятаны пропавшие книги.

— Может быть, — неуверенно согласился христианин. — Но чего ты добиваешься?

— Послушай то, к чему я в конце концов веду, Яго. За столько времени я собрала множество доказательств того, что книги, которые уберег от пламени аль-Мутамид, находятся в том месте, которое сегодня является обителью послушниц Сан-Клементе, называвшейся когда-то Домом поэтов или Дар ас-Сура, а помещение, где были свалены плиты и черепа несчастных, есть развалины здания библиотеки — этой спрятанной сокровищницы исламской мудрости, — заключила она без тени хвастовства в голосе.

Несмотря на свою недоверчивость, медик не мог скрыть своего восторга от услышанного. С другой стороны, встреча с такими тайнами была самым великим искушением, которое только судьба могла предложить ему, неустанному искателю сокровенной истины.

— А здание то еще на месте? — спросил он несколько виновато.

— Со времени моего пребывания в Сан-Клементе я помню полуразвалившийся домик из изразцовых кирпичей необычной архитектуры в самой глубине сада, сильно обветшалый, где обитали лишь лягушки да змеи. От него исходил резкий запах запустения и сырости. Это строение и может быть тем алтарем, что уже века хранит библиотеку аль-Мутамида, ты разве не понял? Как бы я хотела потрогать своими руками «Альмагест» Птолемея, забытый «Аль-Китаб» Самарканди, великое описание Страшного суда, «Поэтический сборник» школы аль-Хикмаха в Багдаде или книги об индусском искусстве любви, которые так нравились аль-Мутамиду. Я годами мечтала добраться до тех пыльных полок, на которых лежат эти чудесные книги, и спасти их от забвения.

— Ты будто улетела сейчас в какой-то магический мир, Субаида. Даже завидно!

— Но есть еще кое-что, Яго. Есть одна непременная вещь, которую я должна сделать во искупление собственных грехов или умереть на пути к этому. В пропавшей библиотеке находится уникальный и единственный в своем роде Коран, который только был в мусульманском мире, и я хотела бы спасти его, это дело чести. Только тогда Аллах будет доволен Субаидой, дочерью Умара.

— Единственная в своем роде священная книга? — удивленно переспросил Яго. — И что же ее так отличает от других?

— Объясню, — сказала назарийка. — Она служила аль-Мутамиду молитвенником, ее переписывали своими руками в дворцовой мастерской женщины-переписчицы из Пуэрта-де-Макарана — их руки были самыми искусными во всей Андалусии. Сам он всегда отрицал это, чтобы не навлекать гнев маврских теологов, потому что ходили слухи, будто книга имела непозволительные иллюстрации, запрещенные нашей религией, это и сделало ее уникальным экземпляром. Я-то уверена, что набожность самого короля не допустила бы подобного богохульства, но тем не менее, отправляясь в изгнание, он не взял Коран с собой, книга бесследно исчезла. И мой долг — хотя бы попытаться найти ее, даже просто из уважения к моей бабушке Фатиме, которая сама искала ее неустанно.

— Трудную цель ты поставила перед собой. Кроме того, все строится на одних рассуждениях, без каких-либо доказательств… Прости, я говорю искренне. Ты едва не погибла, но, сдается мне, тебя так и тянет испытать судьбу вновь, на этот раз с еще большим риском.

— Яго, ты должен знать, я в Гранаде почитаема как сайида , женщина из мудрого сословия. Для меня открыть эту книгу означало бы испытать истинное наслаждение, а заодно и завоевать признание среди мусульман далеко за границами аль-Андалуса [45] То есть Андалусии. , потому что этот экземпляр безуспешно искали в мечетях Востока и Запада, а молва о нем растеклась по всему миру, как фимиам в храмах.

— В голове не укладывается то, что ты мне рассказала, — заметил Яго, не переставая любоваться ею.

— А еще не хочется верить, что знания, сокрытые в этой обители, могут безвозвратно пропасть. Ведь ты, по всему видно, сам охоч до знаний, если даже пересек море, чтобы освоить новые методы лечения. И ты не можешь остаться безучастным перед возможностью первым прочесть труд Диоскорида «О лекарствах» [46] Диоскорид, Педаний, римский целитель I в., которого считают основателем современной фармакологии, был автором труда «De Materia Medica», описывающего более 500 трав. или медицинские трактаты Галена [47] Гален, Клавдий (ок. 130 — ок. 200) — римский врач, ученый. , на сегодняшний день их считают утерянными. А что скажешь насчет «Трактата о неизлечимых болезнях» Юльюля Кордовского, ни одного экземпляра которого не найдено, а ведь только за эту книгу багдадский калиф заплатил бы целое состояние? Аль-Мутамид обладал этими знаменитыми сокровищами, это было известно тем, кто гостил у него. Получив их, ты стал бы самым сведущим врачом в ближних королевствах; и эти книги, если их не сожгли африканские орды, возможно, находятся где-то рядом.