Хесус Торре де ла - Пророчество Корана

— Как видно, слепой гнев против евреев по-прежнему силен, и это свидетельствует о том, что кто-то раздувает вражду между общинами, которые мирно дотоле уживались, — констатировал Яго. — Сдается мне, чья-то корыстная воля движет этими бессовестными сборщиками податей от имени Бога, они пользуются невежеством, чтобы набивать мошну и брюхо.

— Молчи, сынок, нас могут услышать, хватит богохульствовать, — перебил его Фарфан. — Может, и нам купить одну буллу, чтобы уберечься от влияния заблудшего небесного тела?

— Лучше потратить эти деньги на милостыню какому-нибудь голодному бедняге. Или тебе кажется более благородным то, что проделывают эти святоши?

— Накличешь ты бед на голову своим языком, — проворчал слуга.

В восстановившейся тишине они прошли к часовне, полускрытой во тьме за коптящими свечами и поднятой пылью, где царил неуловимый мистический дух. Здесь, готовясь к Святому причастию, молились несколько дам под шелковыми черными вуалями, и Яго поддался их эмоциональному настрою. Он замер посреди молельни, где высился саркофаг короля Фернандо III, окуриваемый благовониями. Ромбовидные снопы света от фонарей высвечивали неуловимые арабески; молодой человек в волнении приблизился, чтобы прочесть эпитафию, высеченную на четырех языках Кастилии — латинском, кастильском, арабском и еврейском:

Пусть Великий Король наш, добрый, справедливый, великолепный и милостивый, покоится в Эдеме, тот, кто завоевал Сефарад, кто боялся Бога, ценил друзей и завоевал Севилью, главный город Испании, где и почил в месяц Сиван, год 5012 от сотворения мира.

«Вот кого почитали три народа, и все внесли свой вклад в прославление этого белого города. Но то были другие времена и другие люди», — умиротворенно размышлял лекарь.

Его глаза остановились на отрешенных кафедральных певчих, которые с видимым безразличием монотонными голосами начинали пение сексты, и подумал: «Что ж вы так слепы? В саркофаге лежит человек, осчастлививший вас столькими благодеяниями и давший ответ на главный вопрос вашей жизни, который вы отринули: терпимость».

Опустив голову, он покинул храм и направился к постоялому двору, погруженный в тягостные размышления, которые заставляли его сомневаться в своей вере. Белоснежный храм сиял словно живое серебро, птицы и цикады прекратили свой пронзительный концерт и попрятались в листве чудных севильских садов.

Было за полдень, когда Яго и Фарфан отправились обедать в харчевню постоялого двора «Дель Соль» с его молодым вином из дубового бочонка. Аппетиту способствовал огромный кусок бараньего мяса, подвешенный на нескольких крюках. В глубине с азартом резались в карты солдаты из корпуса морисков [19] Мориск — крещеный мавр. , грозного военного контингента наемников, который был призван противостоять воинствующим африканцам гранадского султана, пошаливавшим на границе и отличавшимся особой жестокостью.

Между партиями они нарезали себе куски козьего сыра и пили, изъясняясь на неповторимом жаргоне здешних харчевен, наполняя шумом всю гостиницу. Вокруг сновали портовые бродяги, попрошайки мерзкого вида и размалеванные шлюхи, бесстыдно дававшие себя щупать. Пока группа комедиантов, одетых арлекинами, выделывала у бочек замысловатые пируэты, мальчик-мориск вынес постояльцам горшок с мясом, который они умяли вместе с четвертью агуардьенте [20] Агуардьенте — крепкий спиртной напиток. , изготовленного в Алькала.

За едой рядом с ними присел некий странный субъект простоватого вида, в грубом плаще, косоглазый, с торчащими усами и лоснящимся лицом. В правой руке у него была дубинка из орехового дерева с рукояткой, отделанной серебром, в левой — веер из цветных перьев. Он не походил на кабальеро, но держался как особа, имеющая положение в обществе, на что указывали и его уверенная походка, и уважительное отношение местных нищих и блудниц, коих здесь было немалое количество. Он выпил пару стаканов мансанильи [21] Сорт хереса. и, вытерев усы, спросил трактирщика:

— Есть какая тяжба на сегодня, Гонсало?

— Есть. Вон те две шлюхи меж собой не поладили. Сегодня понадобится все твое умение и красноречие, судья. — Он показал на двух женщин, у одной из которых, с пышной грудью, были кольца на руках, ногах и в ушах, другая, помоложе, была размалевана румянами из бермельона [22] Красный краситель (киноварь). и ляпис-лазури — обе ждали с видимым нетерпением.

— Так, вы обе, подойдите сюда! Чего вы не поделили в вашем занятии?

Яго пришел в изумление от необычности сцены, смысл которой дошел до него не сразу. Странный персонаж, похоже, вершил импровизированный суд прямо под связками чеснока, лука, стручков перца и свиной кожи, будучи официально уполномочен именно на разбор распрей между блудницами. Особое такое судилище для проституток.

— Именем короля слушается дело! — торжественно изрек он, после чего присутствующие в харчевне произнесли наперебой имена бабенок и установилась тишина.

— Говори, Фелиса, мы слушаем тебя. О чем спор?

— Эта бесстыжая промышляет прямо рядом с Адарвехо, — заявила та, указывая на молодуху, которая заносчиво выпятила свою высокую грудь. — Вот уже пять ночей она ошивается прямо рядом с нами у Угольных ворот и отбивает у нас лучших клиентов, мерзавка!

— Я ни у кого ничего не отбиваю, я просто жду своей очереди, как все! — колко возразила вторая, уперев руки в бока.

— У нее было мое дозволение, Фелиса, — заметил судья примирительным тоном. — Но скажи мне, сколько вас работает там?

— Шесть, но сегодня уже на одну меньше, потому что Мелиса умирает от чахотки.

— Бедняжка Мелиса уже не вернется в дело, вот ее место и может занять эта женщина, потому что она испросила его согласно правилам. Однако для вступления в дело ей необходимо отдавать вам, тем, кто здесь работает, пятую часть заработка с сего дня до Богоявления. После чего это место закрепляется за ней по праву. Кто-нибудь из давно работающих требует это место? — спросил судья и оглядел аудиторию. Никто не ответил ему.

— Сколько раз ты ею попользовался, чтобы выдать свое решение, шельма? — раздался чей-то возглас, сопровождаемый взрывом смеха, но судья лишь презрительно глянул в ту сторону.

Никто из блудниц не осмелился возразить, когда судья объявил о своем решении. Они холодно взглянули друг на друга, жестами выразив удовлетворение. Фелиса уперла руки в бока и пошутила:

— Раз никого больше нет на это место, то мне и этот приговор подойдет. Но в нашем деле надо иметь крепкие кости и твердые груди для этих портовых сукиных сынов!

Все засмеялись, а она приятельски шлепнула соперницу по заду.