Де Луис - Немецкая пятая колонна во второй мировой войне

Грубость и напористость немцев противоречили всему укладу жизни жителей Латинской Америки с их несколько вялыми и церемонными манерами, с их исключительной приверженностью к идеям личной чести. Особенно болезненно воспринимался населением латиноамериканских стран всякий признак того, что национал-социалисты не только не являются сторонниками растущего культурного единства населения данной части мира, но даже пытаются образовать свои собственные и обособленные немецкие общины. Что же останется от идей культурного единства, если подобным образом будут действовать также итальянцы и японцы? “Единственно, чего хочет Южная Америка от прибывающих иммигрантов, - это чтобы они согласились на ассимиляцию с местным населением; вновь прибывших любят или не любят в зависимости от их готовности забыть землю своих отцов”{48}.

Однако немцы не слишком высоко ценили Южную Америку. Они предпочитали ей Германию. Они приветствовали друг друга гитлеровским салютом и распевали песню о Хорсте Весселе. Они открывали свои [79] собственные школы и поднимали на них флаг со свастикой. Они организовали празднование “дня немецкой нации” в Бразилии и Аргентине; первое такое празднование состоялось 14 марта 1937 года. 1 мая того же года 16 000 немцев отметили в Буэнос-Айресе “германский день труда”, проведя соответствующую церемонию, соблюдая порядок и строгую дисциплину{49}. В Рио-де-Жанейро они вывесили на немецкой фабрике надпись: “Наша земля здесь является частью Германии!” (Unser Land ist ein Stьck von Deutschland!){50}.

Все это не могло не вызвать противодействия. Люди стали всерьез следить за действиями национал-социалистов. Южноамериканцы не сумели разгадать игру немцев полностью, но и выясненного было достаточно, чтобы их изобличить.

В мае 1937 года один из нацистских агентов, действовавший под фамилией фон Кассель, был разоблачен в бразильском парламенте:

“Он является руководителем шпионской организации и распространителем антисемитской пропаганды; от него зависят назначения и увольнения немецких дипломатов. Наряду с этим при помощи лидеров местных профашистских организаций и итальянских техников он изучает стратегически важные районы нашей страны, ее природные богатства, транспортную систему и другие факторы военного значения. Только в одной из провинций страны он уже создал свыше 80 нацистских организаций; все они поддерживают связь с гимнастической лигой в Берлине”{51}.

Двумя месяцами позже инспектор школ Аргентинской республики заявил, что в немецких школах

“ослабляется и сводится на нет изучение государственного языка Аргентины… Ученики заявляют, что они являются не аргентинцами, а немцами”{52}.

В других источниках указывалось:

“Стены классных комнат в таких [81] школах увешаны картами и флагами иностранного государства. Здесь укоренилась практика приветствовать друг друга своеобразным жестом и восклицанием в честь иностранного лидера”{53}.

Когда в 1938 году была захвачена Австрия, в южноамериканской прессе появились обширные сообщения, посвященные этому событию. Такие выходящие в Буэнос-Айресе газеты, как “Ла пренса” и “Ла насион”, оценивали указанное событие так же, как и “Нью-Йорк таймс”. В апреле 1938 года Гитлер обратился ко всем немцам, проживавшим вне пределов Германии, с призывом принять участие в голосовании во время выборов в рейхстаг. Для этого немецкие корабли были посланы к берегам многих южноамериканских республик, имея на борту избирательные бюллетени и урны. Корабли становились на якорь за пределами трехмильной полосы территориальных вод. Какое издевательство над понятиями о государственном суверенитете! Губернаторы двух штатов Бразилии запретили выход в море всяких судов, чтобы воспрепятствовать подобной операции.

Бразилия переживала тогда серьезный кризис.

За предшествовавшие несколько лет местное фашистское движение так называемых бразильских интегралистов (Accao Integralista Brasiliera), начало которому было положено в 1933 году, разрослось до невиданных размеров. Во главе его стоял Плинио Сальгадо, потомок военного врача, в свое время переселившегося из Бадена (Южная Германия). У него нашлось много сторонников в Южной Бразилии, в районе Блюменау, который являлся одним из центров немецких сельскохозяйственных колоний. Восемью местными муниципалитетами руководили интегралисты. Они-то и являлись “оплотом движения”{54}. Противники Сальгадо утверждали, что тот в течение длительного времени получал финансовую помощь из Германии.

В конце 1937 года президент Варгас наложил запрет на деятельность партии интегралистов. Однако они [82] продолжали свою работу. В марте 1938 года появились сообщения о раскрытии заговора, участники которого намеревались убить Варгаса. При обысках в домах лидеров интегралистов обнаружили огнестрельное оружие, а также три тысячи кинжалов со знаком свастики. В результате разоблачений были распущены все общества, организованные иностранцами, и даже воспрещено ношение на одежде иностранных политических эмблем и значков. Все газеты нежелательного политического направления либо закрыли, либо подвергали строгой цензуре. Бразильским гражданам запрещалось состоять членами тех организаций, куда одновременно принимались и иностранцы. Преподавание португальского языка в немецких школах стало обязательным, а преподаватели-иностранцы отстранены от работы; было запрещено обучение иностранному языку детей моложе 14 лет. Не ограничиваясь указанными мероприятиями, Варгас посадил в тюрьму ряд видных немецких нацистов.

Все это произошло в апреле и в течение первой недели мая 1938 года.

11 мая интегралисты предприняли еще одну попытку совершить путч. На протяжении нескольких часов положение было критическим; сам Варгас принимал личное участие в обороне президентского дворца. Восстание удалось подавить. Снова были опубликованы сообщения о том, что у мятежников обнаружили немецкое оружие. Варгас заявил, что мятежникам “помогали из-за границы”. Арестовали еще одну группу нацистов, а Берлин уведомили о там, что немецкий посол в Бразилии объявляется “персона нон грата”.

Не приходится удивляться тому, что основную тяжесть репрессий за происшедшие события испытали на себе немцы; правда, поселенцам других национальностей (итальянцам, полякам, японцам) также пришлось считаться с господствующим положением коренного населения Бразилии. Немцев теснили. Некоторые горячие головы додумались даже до того, что пытались стирать немецкие надписи на могильных плитах. Один бразильский офицер оправдывал такие действия тем, [83] что, когда шли переговоры об изменении германо-чехословацкой границы в Судетской области, “Гитлер в числе других аргументов указывал на немецкие надписи на кладбищах, желая тем самым доказать немецкий характер оспариваемой территории”{55}. Война еще не началась, а “средний бразилец уже был склонен видеть в каждом немецком подданном нацистского шпиона, а в каждом бразильском гражданине немецкого происхождения - предателя”{56}.