Вилен Хацкевич - Как говорил старик Ольшанский...

— Добрый вечер, дорогие друзья! Рады вас видеть на нашем концерте… Давайте познакомимся. С вашего позволения, Арнольд Горский — конферансье! Спасибо за аплодисменты! Вот сейчас товарищ займет свое место — и мы начнем… Не спешите, не спешите, успеем, у нас еще не все готово… У нас вчера четыре концерта было. Представляете? Итак, перед вами сегодня выступят… Должны выступить… артисты театра, кино, эстрады, цирка… Вам будет интересно и весело. Это я вам обещаю. Сегодня у нас пятница… Что? Понедельник. Понедельник… Тяжелый день Вы все такие загоревшие… А я, кажется, обжегся… Сейчас начнем… Я только на секундочку вас покину, пойду погляжу… может, кто из наших уже появился… Ну, вот, кое-кто уже есть! Яков Семенович — наш аккомпаниатор, наш, так сказать человек-оркестр!.. Уважаемый, вы бы поиграли что-нибудь народу… Что вы говорите? Что вы там шепчете?.. Ах, нот нет. А у кого ноты? У солиста. Ну вы не волнуйтесь, никуда ваши ноты не денутся. Да придет он! Не сегодня — так завтра… За зарплатой обязательно придет. Вы пока поиграйте, что помните, мы все вас очень просим. Что?.. Минутку. Дорогие друзья, у нас получается история, как в том анекдоте… Дирижер просит первую скрипку: «Маэстро, дайте «ля», а тот ему: «Дайте ноты»… Друзья, нет ли у кого-нибудь из вас нот? Случайно, конечно… Что вы говорите, товарищ? Ах, у вас газета, а в газете новая песня с нотами. Прекрасно! Сейчас мы с вами, дорогие друзья, будем разучивать новую, совсем еще свеженькую, так сказать, песенку! Передайте, пожалуйста, газеточку сюда. Спасибо. Так… Где тут ноты? Вот они ноты… А где слова? И слова есть… Вы знаете, дорогие друзья, еще не написали такой песни, слова которой я бы не знал… Шучу, конечно… Простите, товарищ, хозяин газеточки, вы не будете возражать, если мы немножечко вашу газеточку повредим? Нет? Ну и прекрасно! Мой друг Кио все это делает иначе, а мы сделаем так: разрываем газеточку вот так… Вам, Яков Семенович, даем ноты, а я беру текст, слова, так сказать. Вы пока разучивайте мелодию, мотивчик, так сказать, а мы изучим «содержимое песни»… Ручки, карандаши, бумага у всех найдется? Друзья, я к вам обращаюсь… Что?.. Ну тогда, дорогие мои, будем учить все это наизусть. Время у нас есть… Я буду читать вслух, а вы постарайтесь запомнить. Итак… Минуточку… Послушайте, тут же и кроссворд есть! Ура-а-а!!! К черту… Простите, песня отменяется. Будем разгадывать кроссворд! По-моему, это даже интереснее, чем песня… Я буду читать по вертикали и по горизонтали, а вы… Маэстро, вы куда это уходите? Нет, вы нам помогать будете. Вам же дали ноты? Дали… Вы нам музыкальный фон будете создавать… Ну вот и хорошо… Дорогие друзья, кличка лошади, выигравшей в Англии в 1898 году командные соревнования по выездке. Пять букв… Что? Никто не помнит… Я тоже пока не помню, но мы к этой лошади еще вернемся… Пошли дальше… Подвесная сетка для отдыха. Что? Правильно! Гамак!.. Мо-лод-цы!.. Что у нас дальше? Три по горизонтали… Три по горизонтали — это… курорт на Камчатке… Что такое? В чем дело? Ну, в чем дело, я спрашиваю?.. Вы же мне мешаете… Кто пришел? Ага, понял… Понял, слава Богу. Спасибо, Яков Семенович, спасибо, голубчик. Фу… Итак, дорогие друзья, наша небольшая разминка закончена, и я с большим удовольствием представляю вам солистку музкомедии, мастера вокала и просто очаровательную женщину Нину Даценко! Встречайте!

Ветер весь день гонял черные тучи. Он яростно набрасывался на них, рвал в куски, как собака, а они жадно тянули друг к другу длинные руки. Но сквозь растопыренные пальцы уже пробивались солнечные лучи.

Ветер весь день гонял тучи, разогнал их и сам успокоился. Куда же девались тучи? Тучи, где вы? Ветер молчал. Он не знал, где тучи. Он и сам спрятался, затаился от Солнца.

А оно, большое и яркое, медленно катилось по небу и смеялось, и радовалось свободе. Тучи, жалкие лохмотья, они хотели скрыть Солнце! Они украли у него половину дня!.. И Солнце, будто пытаясь наверстать упущенное, выжимало из себя все, на что оно было способно. Жарко! Ох, как жарко!.. Что, жарко? Увы, рабочий день Солнца кончался, и оно, раскрасневшееся от жары и удовольствия, медленно садилось в районе города Василькова. Вечерело.

Вилька смотрел на свою тень, и ему становилось страшно: маленькая головка с оттопыренными ушами сидела на тоненькой гусиной шейке, прикрепленной к тощему телу. Худые ноги одна за другой появлялись из широких штанин при каждом очередном шаге. А если стать боком… Нет, лучше не смотреть на эту тень, которую отбрасывало его послевоенное тело…

Он перешел дорогу и направился к клубу им. Фрунзе. На втором этаже была библиотека с читальным залом, на третьем, в самом конце коридора, — мастерская художника Завадского. Тетя Оля знала уже Вильку и позволяла ему листать журналы. Вилька поздоровался, сел за столик, придвинул к себе пожелтевшую стопку журналов военной поры.

Это было после Сталинграда…

Вилька заглянул в приоткрытую дверь. Завадский лежал на огромном фанерном щите и спал, посапывая. На полу были разбросаны афиши, фотографии, кисти, банки с краской, окурки… Вилька осторожно, на цыпочках, вошел в мастерскую. На стенах в рамках висели пейзажи, натюрморты, портреты, созданные рукой хозяина мастерской. Там, у окна, висела любимая Вилькина вещь: «Пушкин на берегу Фонтанки» (уголь). В углу стояло несколько щитов с названиями уже прошедших фильмов. На столе, среди тюбиков с краской и клочков бумаги, стояла начатая бутылка водки, лежали куски хлеба и колбасы, вскрытая консервная банка крабов.

Рука спящего Завадского прижимала ладошкой к полу лист бумаги. Вилька обошел лежащего художника, приблизился к руке, наклонился и потянул на себя бумажку. На ней было написано: 16.00, 18.00, 20.00, 22.00.

Вилька осмотрелся вокруг… Единственным чистым загрунтованным щитом был тот, на котором сейчас спал Завадский. Вилька часто бывал у Завадского, часами наблюдал за его работой… А что если…

Вилька расстелил кусок брезента рядом с лежащим на полу щитом, нашел толстую рейку и, используя ее как рычаг, загнал под щит… Небольшое усилие — и Завадский, продолжая спать, оказался на брезенте. Щит был свободен! Можно было приниматься за работу. Собственно, все уже было приготовлено: и краски, и кисти, и деревянные реечки-линейки с торчащими гвоздиками на концах, которыми пользовался художник при написании шрифтов. Ну, не успел человек… Вилька накрыл часть щита старой афишей, снял башмаки, стал на четвереньки и карандашом разметил надписи. Ну, теперь за дело! Краски, кисти, вперед!

«Терпение, мой друг, терпение — и ваша щетина превратится в золото!» — произнес Вилька голосом Павла Кадочникова.