Виктор Поротников - Князь Святослав II

Из энциклопедического словаря.

Изд. Брокгауза и Ефрона.

Т. ХХХХХVII, СПб., 1894

вятослав II Ярославич - третий сын Ярослава Владимировича (Мудрого), родился в 1027 г. В 1054 г. он получил от отца Чернигов. Среди братьев он выделялся способностями и энергией. Вместе и Изяславом Киевским и Всеволодом Переяславским Святослав распоряжается всеми делами на Руси: вместе они отбирают уделы у князей-изгоев, вместе совершают походы. Самый энергичный из изгоев, Ростислав Владимирович, успел утвердиться в Тмутаракани, и Святослав только после его смерти мог опять присоединить ее к своим владениям. В 1067 г. Святослав вместе с братьями предпринял поход против беспокойного Всеслава Полоцкого, который был разбит и посажен в тюрьму в Киеве. В союзе с Изяславом и Всеволодом Святослав вел борьбу с восточными кочевниками - торками, силу которых им удалось сломить, и половцами, борьба с которыми была неудачна. В 1068 г. половцы напали на Переяславское княжество; братья вышли и бежали. Святослав быстро оправился и нанес вторгнувшимся в Черниговскую область половцам сильное поражение у Сновска, что значительно подняло его авторитет на Руси. Между тем Изяслав не сумел справиться с половским нашествием и был прогнан из Киева. Святослав равнодушно отнесся к изгнанию брата и когда последний явился под Киевом с польскими войсками. Святослав и Всеволод ходатайствовали перед ним за киевлян. В то же время Святослав успел посадить и в Новгороде одного из своих сыновей. У него явилась мысль овладеть Киевом: он уверил Всеволода, что Изяслав замышляет лишить их уделов, и они в 1073 г. снова изгнали Изяслава из Киева. Все попытки Изяслава вернуть себе Киевское княжение были тщетны до смерти Святослава (1076 г.). Святослав вполне сознавал влияние, какое приобрело в то время духовенство, и умел привлечь его на свою сторону: он покровительствовал св. Антонию и Феодосию, щедро одарил Печерский монастырь и построил в Чернигове монастыри - Елецкий и Ильинский. Летописец отмечает его любовь к книгам, памятником которой остался так называемый «Святославов Изборник» (1073 г.), с изображением Святослава и его семьи.

В лето 6572 (1064) бежал Ростислав, сын Владимира,

Внук Ярослава, в Тмутаракань. С ним бежали Порей и

Вышата, сын Остромира, воеводы новгородского. И, придя

В Тмутаракань, выгнал оттуда Глеба Святославича.

Лес стоял в ярком осеннем наряде, радуя глаз разноцветьем красок от багрово-пурпурных до розовато-желтых. Из ближних болот тянуло сыростью. В свежем чистом воздухе явственно чувствовался запах опавшей листвы и сырой после дождя коры осины.

Большой конный отряд длинной вереницей растянулся на узкой лесной дороге. Под копытами коней влажно чавкала грязь. В колеях от тележных колес стояла вода.

Впереди на сером поджаром коне ехал юноша лет девятнадцати в красном плаще и парчовой шапке с меховой оторочкой. На юном безусом лице лежала печать глубокой задумчивости, в уголках плотно сжатых тонких губ притаились жесткие морщинки. Это был Глеб, сын черниговского князя Святослава Ярославича.

По правую руку от Глеба, чуть приотстав, ехал на вороном жеребце воевода Гремысл в надвинутой на самые брови мурмолке, под плащом у воеводы виднелась кольчуга, на поясе висел длинный меч. Гремысл время от времени широко зевал и тряс головой, отгоняя дремоту. Он сбоку поглядывал на Глеба, но заговорить с ним не решался, понимая, как тяжко у того на душе.

Четыре года княжил Глеб в Тмутаракани, в этом далеком владении черниговских князей. Несмотря на юные лета свои, исправно собирал пошлину с купцов и брал дань с окрестных народов, наложенную на них еще храбрым Мстиславом [1], его двоюродным дедом. Честно отделял церковную десятину епископу Варфоломею, посещал по праздникам службы в храме Пресвятой Богородицы. В суде был справедлив и к богатому и к бедному, не скор на расправу и в общении не заносчив.

Казалось бы, всем был хорош князь Глеб и перед людьми тмутараканскими. И перед Господом, но постигла его кара небесная, отвернули от него лик свой святые заступники его Лазарь и Афанасий. Чем еще объяснить, что в один день лишился Глеб и княжества, и доверия народного, ибо люд тмутараканский предпочел ему князя-изгоя Ростислава, едва тот вступил в Тмутаракань с дружиной.

«И откель только взялся этот Ростислав, любимец покойного Ярослава Мудрого? - размышлял Гремысл, борясь с зевотой. - Не иначе, надоело ему сидеть на Волыни, стеречь польское порубежье, захотелось подвигов ратных. А может, повздорил опять Ростислав с дядей своим Изяславом, великим киевским князем? И по всему видать, крепко повздорил, коль бежал аж в Тмутаракань!»

Воевода снова взглянул на хмурого Глеба и подавил тяжелый вздох. Мается младень, весь путь от Тмутаракани до земель черниговских почти не ест и не пьет, с лица сошел, про сон позабыв. Гонит коней, вперед да вперед! От печали своей ускакать хочет, что ли? Иль не терпится ему пожаловаться отцу своему Святославу? Покуда добрались до реки Сейм и кони, и дружинники с ног валились, лишь в Курске Глеб дал день на роздых. Вот уже и через Десну переправились, осталась позади и река Сновь… Рукой подать до Чернигова! Как-то встретит их князь Святослав?

Чем ближе к Чернигову, тем чаще попадались на пути лесистые баки и глубокие овраги, тут и там приходилось переходить вброд маленькие речки и ручьи. Села вокруг все были княжеские. Несколько раз княжеский тиун [2]или подъездной [3] останавливали отряд, спрашивая, что за люди, куда путь держат? Глеб обычно отмалчивался, за него говорил Гремысл.

Наконец показалась вдали над лесом Елецкая гора.

Дорога сделала последний поворот, минуя холм, заросший сосновым бором, и взору открылся косогор над речкой Стриженью, по краю которого шли валы и деревянные стены Чернигова. Блестели на солнце кресты Спасо-Преображенского собора, стоявшего на самом высоком месте детинца [4], выше крыш теремов и бревенчатых крепостных башен.

Глеб придержал коня, залюбовавшись открывшимся видом, затем снял шапку и перекрестился на кресты далекого храма. Вслед за молодым князем перекрестился и воевода Гремысл.

«Хвала Господу, добрались!» - подумал он.

Князь Святослав после первых радостных объятий и поцелуев, едва узнав, по какой причине объявился Глеб в Чернигове, обратился к сыну с неласковыми словами: