Лидия Чарская - Паж цесаревны

— Нет, папахен, я еще не думала об этом.

— Вот и отлично, что не думала! — обрадовался регент, — зато я, твой отец, подумал об этом. Я нашел тебе славную партию, моя девочка, и если ты пожелаешь быть умницей и слушаться во всем желающего тебе добра отца… то, то…

Тут герцог-регент быстро поднялся со своего места, оттолкнул ногою кресло и почти в фамильярной позе склонился перед дочерью, проговорив торжественно:

— Будущая императрица всероссийская, прошу не оставить вашими милостями.

«Это, верно, новая насмешка над нею? Новая травля?» — подумала Гедвига, побледнев, и тоже вскочила со стула.

— Что это значит, папахен? — бессвязно произнесла она.

— Что это значит? Это значит, девочка, что я желаю отдать тебя замуж за принца Голштинского Петра, которому, рано или поздно, не миновать русского престола.

Гедвига тихо вскрикнула, пошатнулась и закрыла лицо руками.

Теперь она поняла все!

Из корыстных целей отец будет сватать ее принцу Петру. Она не знала этого принца, но слышала о нем много. Это был взбалмошный, недалекий юноша, приводивший странными выходками в ужас своих воспитателей. Дикий и необузданный, он был неразвит и невоспитан. И такому жениху прочили ее в невесты! Ее, бедную принцессу Гедвигу!

Не помня себя, она с мольбою вскинула на отца глазами и прошептала чуть слышно:

— Папахен! Милый, дорогой папахен! Я не хочу замуж! Я хочу остаться с вами!

Бирон нахмурился. Губы его сжались.

— Глупое дитя! — произнес он, — ты не знаешь, не понимаешь своей выгоды! Я хлопочу для тебя же, но ты слишком еще молода, чтобы понять это. Через год или два ты будешь супругой Петра Голштинского, а теперь ступай, мне некогда возиться с тобою, я должен заниматься делами правления.

И повелительным жестом Бирон указал трепещущей дочери на дверь.

Юная принцесса ни жива, ни мертва вышла из кабинета. Рядом роскошно убранных зал пробежала она весь регентский дворец, не чуя ног под собою, вся поглощенная своими горькими думами. Вот и обширные сени, ведущие на другую половину дворца. За ними тянется длинный полутемный коридор, в конце которого стоит огромный ларь. Гедвига быстро, в несколько шагов, добежала до него и, повалившись на сундук, залилась слезами.

Принц Петр!.. Предстоящее замужество с ним!.. Горькая доля жить бок о бок с грубым, невоспитанным человеком, которого навязывает ей в мужья ее корыстолюбивый отец. О!.. Пусть императорская корона ждет ее в будущем… Ей не надо ни короны, ничего! Ей нужно только…

Тут перед взорами Гедвиги мелькнуло снова прекрасное, смелое лицо, такое прекрасное, какое можно только выдумать в сказке, мелькнули черные, горящие огнем отваги глаза и весь стройный облик юного пажа Елизаветы. Слезы ее разом высохли, иссякли…

Она молча протянула руку к чудному виденью… Протянула и сейчас же отпустила. Лицо ее помертвело от ужаса. Глаза обезумели и округлились, глядя вперед. Едва внятный стон привлек внимание принцессы. Она чутко прислушалась, насторожилась. Стон повторился. Вся дрожа от страха и ужаса, она замерла на месте. Теперь она ясно поняла, что стон выходил из-за двери, плотно запертой на задвижку, подле которой стоял деревянный ларь. За этой дверью находилась гардеробная со старыми, ненужными платьями ее брата, принца Петра.

Гедвига стояла неподвижно, как вкопанная. Но вот новый стон, еще более явственный, заставил ее разом еще более насторожиться.

Что бы ни было, она не должна бояться: там спрятан, очевидно, новый несчастный, требующий спасенья, — вихрем пронеслось в ее голове. Но почему он заперт здесь, а не в тюрьме или в застенке, прилегающем к их дворцу, этого она не могла понять.

— Помогите! Спасите! — послышался между тем вполне явственный возглас за дверью.

Принцесса не колебалась далее. Сильным движением руки она отдернула засов и быстро распахнула дверь гардеробной.

В вечерних сумерках ноябрьского дня она с трудом различила стройную, небольшую фигурку юноши с черными кудрями, разбросанными по плечам, и бледное лицо, белым пятном белевшее во мраке.

Сердце Гедвиги забилось усиленно, быстро.

Она сразу узнала Андрюшу.

— Вы, вы здесь? — вскричала она не своим голосом, бросаясь навстречу заключенному.

— Принцесса Гедвига!

— Паж цесаревны!

Они обменялись этими быстрыми возгласами, и теперь, исполненные волнения, не знали, что сказать, стоя друг перед другом бледные, трепещущие, потрясенные.

Принцесса Гедвига опомнилась первая.

— Как ты попал сюда? — спросила она нетвердым голосом.

В нескольких словах Андрюша Долинский рассказал ей все — как его накрыл негодяй Берг, как он увидел принца Петра, как принц Петр хотел его оскорбить, как он пытался стащить принца с лошади и как конюхи приволокли его сюда, в эту темную, холодную горницу.

Гедвига слушала с большим вниманием, что говорил ей этот смелый четырнадцатилетний мальчик, боясь проронить хоть слово.

— Но каким образом ты очутился у нас в Летнем саду? — снова спросила Гедвига, когда он кончил свое печальное повествование.

Паж замолк. Глаза его не без тайного страха впились в лицо принцессы.

«А что, если она подослана сюда своим негодяем братом и этим проклятым Бергом? — подумал Андрюша. — Что, если она пришла выспросить все, чтобы потом предать его суду и дыбе, как доказанного преступника?» Но нет. Печальные, полные грусти и сочувствия к нему глаза Гедвиги смотрят на него так искренно, так правдиво, так сочувственно. Длинное, бледное, некрасивое личико так и светится каким-то особенным лучистым светом. «С таким лицом, с такими глазами лгать нельзя!» — решил Андрюша и, повинуясь непреодолимому желанию открыть всю истину этой ласковой принцессе, рассказал ей все: как он шел сюда проведать несчастных, пострадавших за цесаревну, и как он думал помочь им.

— О! Ты можешь быть спокоен за них! — едва выслушав мальчика, вскричала Гедвига. — Они завтра же будут освобождены! Я слышала, как говорили об этом во дворце.

— Будут освобождены! — вскричал юный паж, разом забывая свои собственные горести и невзгоды, — будут освобождены! О, как я счастлив! Как я безумно счастлив, принцесса!

— Но ты сам!.. Ты сам в заточении, и Бог весть, что ожидает тебя! Ты оскорбил самого Курляндского принца и за это…

— Меня ждет казнь, не правда ли, ваша светлость? — спокойным голосом произнес мальчик.

— Если не казнь, то во всяком случае дыба и виски, — убитым голосом произнесла Гедвига. — Принц Петр не забудет оскорбления и постарается оклеветать тебя перед лицом отца.

— Так что же? Я уже приготовился к этому, принцесса, когда шел узнавать сюда о судьбе преданных слуг цесаревны Елизаветы! — проговорил без малейшего трепета смелый мальчик.