Дзиро Осараги - Ронины из Ако или Повесть о сорока семи верных вассалах

— Ну да. Способный оказался юноша, хорошо работает. Благодаря ему я не выходя с этого подворья знаю обо всем, что делает Кураноскэ в своей Ямасине за сто ри отсюда. Сообщают, что в последнее время Кураноскэ пристрастился к развлечениям, похаживает в «чайный дом» с девицами, — усмехнулся Хёбу. — Жену с детьми, вишь, отослал домой, в Ако, а сам пустился во все тяжкие. Знаю и название чайного дома. Известно даже имя девицы, с которой он якшается. Да вот только не прикидывается ли его милость Кураноскэ, не ломает ли комедию? Не хочет ли он просто нам пыль пустить в глаза, отвлечь наше внимание? Вот в чем вопрос.

Хёбу снова усмехнулся. Хлопнув в ладоши, он вызвал вестового и вручил ему только что написанное письмо.

— В Киото — ты знаешь, по какому адресу, — сказал он.

Вестовой-скороход, приняв от хозяина письмо, теперь должен был помчаться бегом из Эдо в Киото, через все пятьдесят три дорожные станции тракта Токайдо.

Между тем Осэн оглянулась на ожесточенный стук учебных мечей-синаи из связанных бамбуковых полос. Кто-то усердно тренировался во дворе усадьбы.

— Так, говоришь, они отправились сегодня утром? — переспросил Хёбу, имея в виду двух лазутчиков, посланных Янагисавой.

— Да.

Хёбу мысленно прикидывал количество дней, которое потребуется этим двоим, чтобы преодолеть все расстояние от первой станции до пятьдесят третьей. [127] Расстояние от Эдо (Токио) до Киото составляет около 600 км.

— Тут, конечно, зависит от того, насколько быстро они будут идти… Думаю, где-нибудь в окрестностях Сумбу наш гонец их обгонит. Пока они идут, Хотта может отправиться к ним навстречу… Однако нет никакого интереса в том, чтобы ему сообщать о том, что кто-то отсюда отправился в Киото. Лучше просто молча понаблюдать, что они там будут делать. Возможно, придется снова послать туда вас, сударыня…

Ясубэй Хорибэ и его друзья по-прежнему томились от вынужденного бездействия. Кто-то принес из города слухи, будто на подворье Уэсуги в Сироганэ строят подвальное убежище для Киры. Все оживленно принялись обсуждать, нет ли у кого знакомых плотников или подрядчиков, которые могут получить доступ в усадьбу. Решили, разделившись, поискать таких. Однако в конце концов стало ясно, что слухи, пронесшиеся по городу, как зарницы, были не более чем пустыми слухами. Оставалось только дружно посмеяться над своим легковерием. Однако было в этом деле и кое-что совсем не смешное. Все так горячо ухватились за эту идею, ринулись на осуществление своего плана, а он так легко отпал, рассеялся, как дым… Горький осадок остался в сердцах. Создавалось впечатление, будто они борются с тенью.

Их враг Кира был надежно защищен, пребывал в безопасности и не собирался подставлять себя под удары мстителей. Они все время гонялись за тенью… Приняв в целом план Кураноскэ, они тем не менее изнывали от сознания своей жалкой нынешней роли. Невыразимая тоска снедала их души.

В один из таких безрадостных дней Ясубэй и Тадасити отправились в Сэкигути убить время и немного развеяться. Они сидели в корчме, попивая холодное сакэ и задумчиво созерцая открывающуюся вдали панораму города. Внизу река несла свои воды со стороны Иногасиры, в густой тени деревьев виднелись пороги Сэкигути. С плеском и журчанием волн, перехлестывающих через пороги, смешивалось мерное похлопывание водяных колес, [128] Водяные колеса использовались для откачки воды из рек в ирригационные каналы. далеко разносящееся по округе. Солнечные блики, пробившиеся сквозь листву, весело играли на глади вод, красочно высвечивая камни на дне. Оба ронина в основном помалкивали, рассматривая поля на противоположном берегу и неторопливо потягивая свое сакэ . В последнее время они уже стали забывать, какое это наслаждение — слушать тишину.

— Интересно, что там каждый день поделывают наши в Камигате? — проронил Ясубэй.

Сам Ясубэй, задавший этот вопрос, вероятно не рассчитывая получить ответ, снова погрузился в безмолвие. По реке прямо у него перед глазами проплыл брошенный кем-то в воду цветок ромашки. Вдруг Ясубэй выпрямился и пристально посмотрел в сторону реки, будто надеясь что-то там обнаружить. Проследив за его взглядом, Тадасити заметил на другом берегу внушительного вида самурая, идущего вдоль берега в сопровождении какого-то мещанина, как можно было заключить по одежде последнего.

— Это же Оямада! — воскликнул, вскочив, Тадасити, который опознал в мещанине переодетого Сёдзаэмона Оямаду.

Ясубэй тоже встал и вгляделся в противоположный берег.

— А второй — мой приятель, мастер Котаку Хосои, вассал Янагисавы.

— Кто? Вон тот?

Тадасити тоже было знакомо имя Котаку.

Свесившись через перила на веранде, Ясубэй громко крикнул, так что путники на противоположном берегу обернулись и остановились. Дзиродаю Хосои, он же мастер Котаку, [129] Дзиродаю Хосои, он же мастер Котаку… — по традиции, ученые, писатели, поэты и мастера изящных искусств, а также священнослужители брали себе псевдоним, под которым обычно и приобретали известность. взмахнул белым веером в ответ. Путники спустились к реке в надежде найти брод, но выяснили, что переправиться на другой берег можно только по мосту, для чего надо было вернуться назад. Все четверо рассмеялись, глядя друг на друга через поток. Все еще продолжая хохотать, Хосои и Оямада поспешили обратно и вскоре скрылись под сенью бамбуковой рощи. Через некоторое время они вновь появились в поле зрения — на сей раз уже на том же берегу, где их поджидали друзья.

— Добро пожаловать! — радостно приветствовал вновь прибывших Ясубэй, выходя навстречу.

— И как это вы нас заметили?!

— Да, здорово получилось!.. — согласился Котаку, утирая пот с высокого чела, выдающего настоящего ученого мужа. — Впрочем, Оямада утверждал, что вы должны быть где-то в здешних краях — вот мы и пошли, так что, можно сказать, наша встреча была отнюдь не случайна…

— Что ж, зайдем?

— Зайдем. Только вести мы принесли не слишком веселые, — смущенно сказал Котаку, отряхивая с одежды дорожную пыль.

Ясубэй бросил на него испытующий взгляд. Что же имелось в виду? Тадасити, стоя поодаль, тоже тревожно смотрел на Котаку, и в глазах его читался немой вопрос.

Котаку присел на циновку, созерцая прозрачные воды реки, в которых купались низко свисающие ветви.

— Да уж, невеселые…

— Что-нибудь там, в верхах?.. — жестом показал Ясубэй, намекая на сюзерена Котаку, Янагисаву.

Котаку грустно улыбнулся в ответ.

— Я всего сказать не могу, не имею права. Но вам, господа, надо еще раз все взвесить и подумать о себе. Ведь в сущности получается, что вы подрываете краеугольные камни нашего государственного устройства, и это ведет вас к гибели…