Дзиро Осараги - Ронины из Ако или Повесть о сорока семи верных вассалах

— Да нет пока, хотя… Трудно сказать что-либо определенно, но, похоже, какие-то перемещения у них там намечаются. Какие-то люди прибывают сюда из Ёнэдзавы, другие отправляются из Эдо в Ёнэдзаву. В общем, все не совсем так, как обычно… Я сегодня собираюсь пойти все разведать поподробней…

— А что если… — в глазах Исукэ блеснула догадка, — а что если они собираются спрятать Киру прямо там, у себя на Севере, в Ёнэдзаве, в родовом гнезде Уэсуги?

Ёгоро, наведавшись по своим галантерейным делам в казарменный барак усадьбы Уэсуги, услышал, что Хэйсити Кобаяси сейчас нет — отправился в главное здание к Хёбу Тисаке. От того явился посланец со срочным вызовом.

Хёбу, только что вернувшийся с аудиенции у Цунанори, приветствовал Хэйсити, еще не сняв парадной «крылатки». Выглядел он еще более утомленным и осунувшимся, чем дней пять назад, когда Хэйсити наведывался последний раз.

— Тут от вас человек приходил… — промолвил Хэйсити.

— А, да-да. Ничего особо срочного нет — просто надо посоветоваться, — приветливо сказал Хёбу, приглашая жестом пройти в комнату.

Однако лицо Хёбу было омрачено какой-то тревогой. Было заметно, что он очень устал. Не часто можно было лицезреть командора самурайской дружины клана Уэсуги в таком виде.

— Ну, как там твои? — осведомился Хёбу. — В порядке? Я все собирался еще разок зайти всех проведать, да видишь ли, совсем замотался с неотложными делами. Но вроде бы больных у вас там нет?..

— Так точно, нет.

— Если в чем какая нужда, ты скажи откровенно. Догадываюсь, что у вас там скука смертная. Тут уж ничего не поделаешь, придется потерпеть. Считайте, что скучаете ради интересов родного клана, — значит, не зря. Мне и самому не сладко приходится. Прямо не знаю, что делать с его светлостью, с нашим господином, — как бы в шутку обронил Хёбу и внезапно умолк, словно запнувшись. Хэйсити весь обратился в слух.

Хёбу посмотрел на собеседника, и уголки губ у него скривились в мрачной улыбке.

— Видишь ли, пока на поверхности ничего не проявляется, но, похоже, нашему господину очень не нравится, как я веду это дело… Он, конечно, человек мудрый и проницательный, но сыновние его чувства… Боюсь, будут у него оттого большие неприятности, да, верно, ничего не поделаешь… Кобаяси, наверное, меня в ближайшее время отправят в провинцию, в Ёнэдзаву. Жаль, конечно, что так получается, но коли такова воля его светлости, возражать не приходится.

Известие поразило Хэйсити до глубины души. Он и раньше знал или, вернее, догадывался, что его светлость и Хёбу расходятся во мнениях насчет того, как следует опекать Киру, но впервые слышал о том, что ситуация до такой степени обострилась.

Высказав все, что хотел сказать, Хёбу поджал губы и, еще больше помрачнев, погрузился в угрюмое молчание. Должно быть, припоминал подробности разговора с господином.

— Он еще ничего пока открыто не объявил, но к тому идет, ждать уже недолго. Недаром я при господине состою уже двадцать с лишним лет — как-нибудь в настроении его могу разобраться. Он собрался уже было мне огласить приказ, да по доброте душевной не захотел огорчать верного слугу, удержался. Я и так все понял. Но притом… Я не имею права проиграть в этом деле, потому и стараюсь изо всех сил, а он… Все ведь ради дома Уэсуги… Я все время ему возражаю, что бы он ни сказал, пытаюсь его остановить. А он, наверное, считает это стариковским упрямством и брюзгливостью. Мне даже жалко его светлость. Ну да что уж… Его светлость сам все держит под строгим контролем: Кира ему покою не дает, пишет письма, молодого господина Сахёэ отправили в Хондзё к приемному отцу… Ну, с ним-то все ничего. Главная забота — сам господин, о нем тревожусь. Я, упрямец, вишь, ему перечу — коса на камень находит. Ну, он, конечно, от того мается. И что же? Я, Хэйсити, все знаю, все понимаю, но притом вроде бы спокойно смотрю на него… — сверкнул глазами Хёбу.

Хэйсити видел, что на ресницы у старого самурая навернулись слезы. Он невольно склонил голову, подумав о том, сколь тяжкой скорбью полнится иссохшая, похожая на старое дерево, грудь Хёбу. К тому же он впервые видел Хёбу, столь явно обнаруживающим свою слабость. Помолчав немного, Хэйсити решительно, как подобает самураю, сказал:

— И все же… Я понимаю, как вам тяжело сейчас, однако, пока его светлость не объявил официально своей воли, стоит ли так падать духом? Полагаю так: даже если вашей милости и будет велено покинуть Эдо, вы должны сделать все, чтобы еще здесь задержаться. Этого требуют интересы дома Уэсуги.

— Ну, не знаю… — вздохнул Хёбу. — Я-то, конечно, готов на все. Если бы, чтобы все уладилось благополучно, от меня требовалось всего лишь пожертвовать жизнью, что может быть проще?!.. Но нет, так не получится. Какое-то расхождение во мнениях со временем перерастает в желание все делать наперекор другому и в конце концов ввергает человека в озлобление. Ну, а тогда уж никто и ничто не в силах изменить положение — остается только личная неприязнь. Его светлость именно так сейчас смотрит на Хёбу Тисаку. Даже то, что прежде он бы выслушал с радостью, теперь вызывает у него только раздражение. И это не какое-то мое предвзятое суждение, но безусловный факт. Если я при таком раскладе и останусь в Эдо, чем я смогу быть полезен нашему клану? Мало того, что господин наш ни за что не станет прислушиваться к моему мнению — уже лишь оттого, что я здесь буду находиться, он постарается сделать все наоборот, мне назло. Вот я и чувствую сейчас, что силы мои на исходе — стрелы в колчане кончились… И не то чтобы я устал, нет… Просто служил верой и правдой, а получается, что вроде бы и верности никакой нет, и от моего присутствия дому Уэсуги нет никакой пользы… Ты пойми! Ну разве не взвоешь тут волком от тоски?!.. Но ты не думай, я не слишком беспокоюсь, ежели меня сошлют в провинцию, а мое место займет Иробэ. Он прекрасно понимает, что я имею в виду, чего опасаюсь. Он ведь по натуре-то очень смышлен, деликатен и на этом посту сумеет себя проявить. Он справится, так что я спокоен. Ну, а я, пусть даже мне запретят покидать Ёнэдзаву, все равно буду служить нашему клану, пока не паду бездыханным. Оиси сейчас, когда наступает решительный час, конечно, прикидывает, каковы наши силы. Я намерен ему дать понять, что мы сильны, как никогда. И тут я рассчитываю прежде всего на тебя и твоих людей.

Хэйсити согласно кивнул. Его округлые щеки при этом слегка покраснели.

Сверля Хэйсити своим пронзительным взором, Хёбу замолк, будто обдумывая какой-то план.

— Вы должны умереть! — наконец сурово промолвил он.

Эти слова прозвучали слишком неожиданно. На сей раз Хэйсити, вместо того чтобы кивнуть, лишь безмолвно взглянул собеседнику в глаза. Их взоры скрестились в пространстве.