Дзиро Осараги - Ронины из Ако или Повесть о сорока семи верных вассалах

— А все же… Есть он там или нет? — прошептал Синдзаэмон.

Гэндзо не мог сдержать ухмылки:

— И ты тоже интересуешься? Позавчера на дежурстве Мори то же самое спрашивал.

— Ну-ну, — криво улыбнулся Синдзаэмон.

Ничего удивительного — все думали об одном и том же, всех снедала одна забота.

Приятели еще раз оглядели высокую ограду усадьбы. Там, за стеной, их заклятый враг… Во всяком случае, предположительно это так. И тем не менее они ничего не могут предпринять — потому что ничего не знают наверняка! Но есть же предел терпению! Ведь они совсем близко от врага. Вот он, его дом, у них перед глазами! Ситуация могла показаться комичной, но им было не до смеха — в груди вскипала бессильная ярость. Угнетенные и подавленные, они погрузились в угрюмое молчание. Собака продолжала скулить вдалеке.

Вскоре стена усадьбы кончилась. Дойдя до угла, оба одновременно оглянулись. Хотя позади никого и не было видно, они чувствовали внутренним чутьем, что там кто-то есть. Действительно, вскоре в лунном свете показался силуэт старца. То был один из ронинов, Тюдзаэмон Ёсида. Гэндзо и Синдзаэмон смотрели на старика с удивлением:

— Что-нибудь случилось? — осведомился Гэндзо.

— Да нет, — шепотом ответил Тюдзаэмон, оглянувшись по сторонам и оделив друзей сочувственной улыбкой, — просто решил прогуляться с вами. Молодцы вы, стараетесь! А мне нынче тоскливо как-то стало на сердце — за вас переживаю. Вон холод-то какой! А вы тут каждую ночь дежурите… Тяжело, поди!

Приятели возразили, что, мол, им, молодым, все нипочем. Впрочем, они догадывались, что старик, вероятно, пришел не только для того, чтобы их подбодрить, и ждали дальнейших объяснений.

Но Тюдзаэмон как будто бы не замечал их нетерпения.

— Эта дорога ведет к задней стене храма Эко-ин? — спросил он.

— Да… Но все-таки скажите, почтенный, зачем это вы в столь поздний час?.. — не выдержал Синдзаэмон.

Тюдзаэмон снова улыбнулся.

— Да вот затем и пришел, чтобы разведать этот путь. Был у меня разговор с командором. Ну вот, после того я сюда и отправился — с полудня иду. Чтобы, значит, определиться на местности.

В глазах у Гэндзо и Синдзаэмона блеснул огонек.

— Так-так… В общем, вы, государи мои, делайте свое дело, — продолжал старик, — а мне, стало быть, надо разведать этот путь.

— Да, конечно… Не хотелось бы вам доставлять излишнее беспокойство, но если только что понадобится, вы скажите — мы все сделаем!

— Нет, благодарствую, пока ничего не требуется. Как раз подходящая для старика работенка. Пойду себе помаленьку да все разгляжу. Нынче ночь, видать, будет холодная — так я на всякий случай ватный набрюшник поддел. Вы тоже, государи мои, смотрите, не простудитесь!

— Вот еще! Что нам сделается?! Ежели пожелаете, загляните к нам в домишко на обратном пути. Там и переночуете. Жилье, правда, неказистое… Здесь совсем рядом, в квартале Токуиси Эмон.

— Как же, как же! Помню! Вы там вместе с Сугино и Такэбаяси устроились. Однако ж не обессудьте, государи мои: я нынче обещал на ночлег к старому Хорибэ отправиться. Старик сказал, что растопит жаровню и будет меня поджидать, так что не прийти нельзя — обидится. Да ведь я не только нынешней ночью — и впредь буду сюда ходить. Тогда уж и к вам наведаюсь непременно. Передавайте всем привет.

С этими словами Тюдзаэмон распрощался и зашагал своей дорогой в сторону моста, что находился подле храма Эко-ин. Предстояло разведать, какой дорогой в предстоящую решающую ночь могут подойти подкрепления из усадьбы Уэсуги и где лучше устроить засаду, чтобы их встретить и перехватить. Тюдзаэмона занимали сейчас исключительно эти тактические проблемы. Дорога раздваивалась, что предполагало два возможных решения. Предстояло построить план так, чтобы в ту, первую и последнюю, решающую ночь все шло как по маслу, без малейшего сбоя, для чего надо было все обдумать и предусмотреть. Тут важно было каждое мельчайшее отличие рельефа, которое надлежало учитывать, планируя наступление или отступление — любое перемещение живой силы.

Когда Тюдзаэмон вышел к ярко освещенной лунным светом каменистой пойме реки, ветер, долетевший с воды, дохнул холодом. Тем временем Тюдзаэмон мысленно живо, будто наяву, представлял себе картину: как по этому мосту, нависшему над рекой, словно радуга с картины тушью- сумиэ , черными волнами накатываются отряды подкрепления из дружины Уэсуги. Какой же дорогой двинется противник, переправившись через мост? Поворачивая голову из стороны в сторону, Тюдзаэмон внимательно осматривал озаренные призрачным лунным светом горловины двух переулков, расходящихся от моста и ведущих в сторону усадьбы Киры. Там его соратники должны будут со сверкающими копьями наперевес грудью встретить врага. Постояв некоторое время в задумчивом безмолвии, Тюдзаэмон подошел поближе к горловинам. Снова остановился, прикидывая ширину каждого прохода, затем прошелся по каждому, вымеряя шагами расстояние до усадьбы.

На следующий день его письменный отчет с подробными выкладками и приложенной картой был доставлен Кураноскэ. Командор слушал Тюдзаэмона не перебивая, лишь изредка вставляя свои замечания. Вечером того же дня Тюдзаэмон снова отправился на разведку, вышел к тому же месту и спустился к берегу, над которым гулял студеный ветер, чтобы уточнить, как следует встретить противника, если он не пойдет по мосту, а переправится через реку на лодках.

Дней через пять составленная им карта была сплошь испещрена пометками. Только в одном месте зияло белое пятно, которое чрезвычайно огорчало старого Тюдзаэмона. Злополучным белым пятном, увы, оставалась усадьба Киры.

Рисоторговец Гохэй, он же Исукэ Маэбара, проявил немалое мужество, вернувшись в квартал Аиои. Товарищи пытались его остановить, но Исукэ ничего не желал слушать.

— Ничего, как-нибудь обойдется, — отвечал он на все.

Было ясно, что личная безопасность беспокоит Исукэ в последнюю очередь. Ёгоро Кандзаки, известный ранее как галантерейщик Дзэмбэй, понимал, что сильная натура Исукэ была страшно уязвлена перенесенным унижением, отчего его друг непомерно ожесточился.

— Раз так, я пойду с тобой, — сказал он.

Исукэ пытался отказаться, но на сей раз Ёгоро не желал ничего слушать и в конце концов настоял на своем. Друзья вместе после долгого отсутствия вернулись в Хондзё и отперли двери лавки. Осмотревшись со временем, Исукэ понял, что, пока его не было и лавка была заброшена, многие из бывших клиентов обратились к услугам других торговцев. Однако были и такие семьи, что снова приходили к нему с заказами, спрашивая при этом, что с ним приключилось и почему так долго не было. Большого дохода лавка принести не могла, но на это и не рассчитывали, так что Исукэ к утрате клиентов относился спокойно. Кое-кто из окрестных жителей пытался расспрашивать его, из-за чего тут была такая буча и кто учинял погром, но Исукэ помалкивал, предоставляя Ёгоро слово для объяснений. Ёгоро считал, что такие разговоры им только на пользу и способствуют укреплению их позиций, поскольку люди им сочувствуют. При этом, разумеется, лишнего о себе не болтали. Кое-как они привели в порядок лавку и начали торговать.