Уилдер Пенфилд - Факел

Олимпия быстро овладела собой.

— Ну что же, Дафна, — сказала она, — в таком случае погуляй со мной. Не будем мешать этим врачевателям говорить о том, что влечет их больше всего: о свитках, и о славе, и о тех больных, которые выздоровели.

— Если можно, как-нибудь в другой раз, — сказала Дафна. — Сейчас мне нужно поговорить с отцом. — И она ушла с Эврифоном.

Когда все остальные собрались во внутреннем дворике, где на алтаре Зевса уже пылал огонь, Тимон послал за старым асклепиадом и его дочерью. Еще издали Гиппократ заметил, что Дафна сильно побледнела, а Эврифон сурово хмурится. Он торжественно поднял руку, а Дафна прижалась к нему.

— Тимон, мне надо тебе кое-что сказать. — Старый асклепиад произнес это с большим достоинством. — Мое горячее желание — видеть мою дочь женою твоего сына. Но, как тебе известно, я обещал не принуждать ее. Ей не нравится никто другой, но она просит отсрочки. И как бы то ни было, Клеомед может жениться только после окончания Триопионских игр в честь Аполлона. Поэтому мы с Дафной просим тебя отложить составление брачной записи до окончания празднеств.

У Олимпии вырвалось гневное восклицание, но, повинуясь жесту Тимона, она умолкла. Буто злобно выругался. Тимон удивленно посмотрел на него, и тот, отойдя в сторону, повернулся к ним спиной. Сам Клеомед ничего не сказал и только посмотрел на Дафну.

После некоторого молчания Тимон спокойно произнес:

— Пусть будет так, как ты хочешь. Клеомед постарается стать победителем не ради одной награды, но ради двух.

Тут Клеомед подошел к Эврифону и требовательно сказал:

— После игр ты дашь отцу решительный ответ?

— Да, — ответил Эврифон. — После игр.

Буто что-то пробурчал и неожиданно повернулся к ним.

— А теперь, Клеомед, выкинь пока ее из головы и берись за дело как следует.

— Хоть ты-то не вмешивайся! — с неожиданной злобой воскликнул Клеомед,

Гиппократ начал прощаться, но в эту минуту во двор вошел новый вестник и что-то сказал Тимону. Тот попросил Гиппократа подождать, а затем, переговорив с вестником, взволнованно и гордо сообщил, что в гавани Мерописа бросила якорь македонская триера. На ней прибыл Эмпедокл, который прислал узнать, где он может найти Гиппократа.

— Он хочет лечиться у тебя! Ты и вправду прославил наш остров, Гиппократ. Я немедленно пошлю слугу с самыми лучшими мулами, чтобы он поскорее приехал сюда. Эмпедокл Великолепный! Я как-то видел его на Олимпийских играх. Он читал свои стихи со ступеней храма Зевса, а потом, когда он поднялся к своему месту на стадионе, все зрители ему рукоплескали. С тех пор как Фемистокл приехал на игры после своей победы у Саламина, никого еще там не встречали с таким почетом. — Тимон умолк, а потом спросил: — Ты разрешишь пригласить его сюда?

Гиппократ покачал головой и улыбнулся Тимону.

— Нет, нет, он ведь, кажется, приехал лечиться. Я вернусь домой и приму его в ятрейоне, если он того пожелает.

— Но ведь ты знаешь, — запротестовал Тимон, — что он был одним из влиятельнейших людей Сицилии до того, как его родной город Акрагант изгнал его. Будет только прилично, если он посетит мой дом — в конце концов я первый архонт Коса. А он ведь не только врач, философ и поэт, но и государственный муж.

— Да, конечно, он философ, — с легким раздражением ответил Гиппократ, — но медицина только выиграла бы, если бы он оставил ее в покое. Впрочем, я согласен, что свои философские мысли он облекает в очень красивые стихи. Нет, нет, я вернусь домой и приму его там.

— Тимон, — вмешалась Олимпия, — пожалуйста, уговори Гиппократа сначала побеседовать с Клеомедом. Неужели Эмпедокл не может немного подождать?

Гиппократ несколько секунд смотрел на нее. Потом он повернулся к Клеомеду:

— Не проводишь ли ты меня немного? Я хотел бы побеседовать с тобой о Триопионских играх.

Клеомед растерянно поглядел на него, но Олимпия быстро сказала:

— Да-да, Клеомед, иди с ним.

— Иди, Клеомед, — добавил Буто.

Клеомед пожал плечами и махнул рукой.

— Ну, ладно, я провожу этого старого борца. Я дойду до большой стены и оттуда вернусь домой бегом. Это будет добрых восемь стадиев, а, Буто? — Он толкнул наставника локтем и красиво изогнул свое бронзовое тело, надеясь, что Дафна смотрит на него. Но она в эту минуту улыбалась Гиппократу.

Когда Гиппократ вернулся домой, был час занятий гимнастикой, из-за ограды палестры доносилась знакомая мелодия флейты и размеренный голос его брата:

— Вверх-вниз, вперед-назад; вверх-вниз, вперед-назад! За полуоткрытой дверью он увидел обнаженные тела,

блестящие от пота лица, поднимающиеся и опускающиеся руки и ноги — ряды людей, молодых и старых.

Заметив Гиппократа, Сосандр вышел из палестры. На нем была только коротенькая юбочка. Он вытер потный лоб и с любовью поглядел на младшего брата.

— Ты знаешь, что к тебе явился знаменитый гость?

— Да, мне сказали. А он уже здесь?

— Здесь. С ним Подалирий, но, кажется, ему нелегко утихомирить столь прославленного мужа.

— А зачем Эмпедокл приехал к нам?

— Не знаю. Со мной он говорить не пожелал. Но я к нему приглядывался, и, по-моему, у него болит спина, хоть он и старается ходить, как юноша в расцвете сил и здоровья. Даже самые великие люди, если только они не умирают в молодости, рано или поздно должны склониться перед болью в позвоночнике.

Во дворике ятрейона перед приемной Гиппократ увидел двух красивых рабов в пышной одежде. Они были одного роста, а их светлые волосы отливали золотом, как у северян. Он поглядел на них с интересом.

— Вы близнецы?

— Да.

— Ваш господин там?

Они одновременно поклонились одинаковым поклоном, в котором сквозила гордость от сознания, что они служат знаменитому человеку.

Приемная была обширна, и свет проникал в нее не только через дверь, но и через большое окно. Гиппократ увидел, что в его кресле сидит какой-то человек. Он держался совершенно прямо. Белоснежные волосы, обрамлявшие высокий лоб, и заостренная бородка были аккуратно подстрижены. Лицо казалось волевым и красивым. Он поднял руку в знак приветствия, но не встал. На большом пальце сверкнул перстень с огромным лиловым сапфиром. И того же цвета был плащ на его плечах.

Стоявший рядом с ним Подалирий сказал с легким раздражением:

— Эмпедокл приехал посоветоваться с тобой. Мне он ничего говорить не желает. Он испробовал все кресла, и ни одно ему не понравилось, даже твое, в котором он сидит сейчас.

С этими словами Подалирий повернулся и быстро вышел из комнаты. Эмпедокл подождал, чтобы он задернул за собой тяжелый дверной занавес, а потом сказал:

— Ты знаешь, кто я такой?

— Да, — ответил Гиппократ. — Ты сын Метона из города Акраганта на острове Сицилии, внук Эмпедокла, который победил в гонках колесниц на Семьдесят первой олимпиаде. Дважды твой родной город предлагал тебе царский венец. И ты дважды отказывался. Что еще хотел бы ты от меня услышать?