Аркадий Адамов - Василий Пятов

Урал отставал. На Западе все заводское производство уже основывалось на паровом двигателе, а на Урале почти всюду продолжали крутиться деревянные водяные колеса. Но разве русские мастера не знали о паровом двигателе? Ползунов дал России это могучее средство на двадцать лет раньше Уатта! Горячее дутье, завершившее технический переворот в металлургии, получило широкое распространение на зарубежных заводах, но на Урале его почти не употребляли. И хотя уральские мастера очень быстро познакомились с этим важным изобретением, дальше успешных опытов дело не пошло.

В эти годы в Англии получил свое окончательное решение самый выгодный метод передела чугуна в железо — пудлингование. Уральские мастера одни из первых в Европе испытали и освоили его, но большинство уральских заводов ограничивалось лишь недорогим и нехлопотливым усовершенствованием старого, кричного способа. В 1857 году, когда Бессемер еще только продолжал свои первые опыты по переделу чугуна в литую сталь и разрабатывал окончательную конструкцию своего конвертора, в России на Всеволодовильвенском заводе уже пустили в ход первый конвертор. Опыты прошли успешно, но ими и ограничились.

Несмотря на общую отсталость России, лучшие русские мастера были не только на уровне последних достижений мировой металлургической техники, но и часто двигали ее вперед. На уральских заводах продолжала биться живая и деятельная творческая мысль, не угасала сила русского технического творчества. Замечательными достижениями техники отмечен и XIX век.

Урал стал родиной лучших в мире сталей. Талантливые мастера Нижне-Исетского, Нижне-Туринского, Воткинского, Пожевского и других заводов создали новые, более совершенные способы производства различных сортов стали. Производству высококачественных сталей было положено начало на Златоустовском заводе. Это относится к тому времени, когда во главе завода находился крупнейший ученый — металлург Павел Петрович Аносов. Он же раскрыл вековую тайну булата. С того времени искусные златоустовские мастера ковали клинки небывалой прочности и гибкости. Булаты Аносова свободно рубили кость и металл и легко сгибались под прямым углом. В 1841 году в Петербурге вышел из печати классический труд: «О булатах. Сочинение Корпуса горных инженеров генерал-майора Аносова», обобщавший опыты ученого. Прошло немного лет, и в 1857 году взял привилегию на способ производства высококачественной однородной стали Павел Матвеевич Обухов. Вскоре отлитые из его стали пушки получили всеобщее признание- лучших не знала ни одна другая армия в мире. Родиной и этого крупнейшего открытия был знаменитый Златоуст.

Уральские мастера славились своими открытиями и изобретениями: новыми, самыми совершенными в мире конструкциями паровых машин и котлов, мощными водяными турбинами, великолепными плотинами и шлюзами, машинами для полировки артиллерийских снарядов, новыми образцами пушек, оригинальным способам производства железа из окалины. Это был край талантливейших и искуснейших мастеров, владевших секретами величайшего промышленного значения.

Урал продолжал удивлять Европу своими достижениями. Подозрительно, враждебно и алчно взирали на него иностранные промышленники. Они делали все, чтобы выведать секреты уральских умельцев, чтобы перекупить, или украсть, или убить в зародыше какой-нибудь оригинальный замысел, ценную находку или важное открытие…

Сквозь мрак, наполнявший завод, проступали контуры обжимных и сварочных молотов, установленных вдоль потемневших, закопченных стен. Над головой, в отверстия железной крыши, весело глядело голубое летнее небо и врывались косые золотисто-пыльные лучи солнца. Все посторонние звуки тонули в грохоте падавших молотов, из-под которых вырывались снопы ослепительных белых и голубых искр. В редкие минуты относительной тишины из-за стен завода доносилось могучее равномерное гудение и скрип водяных колес. По выложенному чугунными плитами полу сновали рабочие в широких войлочных шляпах, кожаных фартуках и мягких пеньковых прядениках на ногах.

Пятов с несколькими рабочими стоял у большого сварочного молота, держа перед глазами часы-луковицу. Вот он махнул рукой. Раздался пронзительный свист, и в глубине корпуса появился ослепительно яркий свет, который разом залил все здание и тут же погас. Рабочие, приготовив длинные клещи и крючья, стали по обе стороны молота. В этот момент бойко подкатила, подталкиваемая двумя рабочими, тележка с большой, добела раскаленной плитой. Пятов снова махнул рукой. Где-то глухо зашумела вода, и в ларе грузно повернулось водяное колесо. Молот поднялся, и рабочие быстро подтащили под него пышущую жаром плиту. И тотчас мощный удар обрушился на нее, затем другой, третий. Пятов и стоявший рядом старик-мастер неотрывно следили за остыванием плиты. Вот по ее ослепительно белой поверхности одна за другой побежали тени, она чуть заметно пожелтела, потом окрасилась в бледно-оранжевый цвет. В этот момент Пятов взглянул на мастера, и они одновременно подняли руку. Молот сейчас же застыл на месте, рабочие подхватили плиту, сдвинули на тележку и укатили ее.

Пятов стер рукавом рубахи струившийся по лицу пот и, глядя вслед удалявшейся тележке, подумал: «Ну, это уж последний опыт, десятая плита. Четырнадцать дней ковали ее лучшие мастера, с самого начала всю работу вел сам и все-таки уверен, хоть небольшой брак, но будет. Значит, я избрал правильный путь — прокатка избавит нас от брака. А что касается прочности и быстроты — то, уверен, и сравнивать не придется. Что ж, пока все идет хорошо!» Он поманил за собой старика-мастера, и они оба вышли на залитый солнцем заводской двор.

— Эх, Василий Степанович, жаль пушки у нас лет, — вздохнул старик, вытирая войлочной шляпой красную потную шею, — пальнуть бы по этой плитке, враз все ясно бы стало.

— И без пушки обойдемся, Фома Елизарович, — озабоченно сказал Пятов. — Как плита остынет, ты ее простукай и в сомнительных местах вели распилить. Уверен я, что сварка неравномерна, пустоты будут. Сегодня вечерком зайду к вам, тогда потолкуем, а пока я в катальную пойду. Смотри, Елизарыч, не зевай, плита, ведь сам знаешь, опытная, подтвердить все мои расчеты должна.

— Не сомневайся, Василий Степанович. Уж без малого полвека я их все выстукиваю, выслушиваю да режу, — солидно ответил старик и, помедлив немного, добавил: — А к вечеру заходи. Варя из Слободска вернулась, порученьице твое, кажись, выполнила.

— Вернулась? — оживленно переспросил Пятов. — Так непременно зайду.

Кивнув старику, он быстро зашагал к новому каменному зданию прокатного завода, на берегу пруда у плотины. Погруженный в свои мысли, он вскоре замедлил шаг, обходя разбросанные по двору кучи свежего песку, большие горновые камни и полузаросшие свежей зеленой травой поломанные чугунные шестерни и катальные валы.