Баграт Шинкуба - Последний из ушедших
- Название:Последний из ушедших
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Советский писатель.
- Год:1978
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Баграт Шинкуба - Последний из ушедших краткое содержание
Баграт Шинкуба, народный поэт Абхазии, написал исторический роман «Последний из ушедших».
Перед нами проходят страницы история убыхов — народа, который издавна жил в горах Западного Кавказа, по соседству с абхазцами и адыгами.
В 1864 году, поддавшись уговорам собственных правителей и служителей ислама и поверив обещанию султаната Турции, убыхи, погрузившись на турецкие корабли, покинули отчие края. Прошел всего один век, и народ с богатым и мужественным прошлым исчез с лица земли как нечто единое целое. Голод, болезни, насильственная ассимиляция сделали свое жестокое дело.
Главный герой — Зауркан Золак — это последний из ушедших убыхов. Столетний Зауркан, отличающийся редким здоровьем, физической силой и цепкой памятью, помнил еще время переселения своего народа в Турцию. Почти месяц живет в его лачуге советский ученый-лингвист Квадзба, приехавший в Турцию в научную командировку, и записывает его полный драматизма рассказ о народе, потерявшем родину.
Последний из ушедших - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
«Зауркан, — с укором проговорил он, — как смеешь ты прохлаждаться, когда весь народ поднялся, чтобы одолеть напасть?»
«А что стряслось?» — спросил я.
«Или ты ослеп? Глянь окрест — горы в огне». — И, протянув руку в направлении вершин, он провел в воздухе дугу.
Я, бросив взгляд в очерченное им пространство, увидел, что горы горят. Косматый огонь, словно стадо заживо освежеванных зубров, поднимался от подножия по склонам. Уже отсвет его лег на вечные снега. Краснели облака, и небо трещало, как сухой хворост в огромном костре. Невиданные, размером с горячие парусники, взметывались искры.
«Что это такое?» — в ужасе прошептал я.
«Кара божья! Господь отлучил нас от себя и решил низвести с лица земли весь род убыхов. Всю ночь шел войлочный снег. Столько намело войлока, что горы исчезли под ним. А потом невесть откуда ударила молния и взметнулся вселенский огонь. Беги, Зауркан, беги, внук мой, спасай горы!»
Вырвав из рук старика огромный котел с водой, я кинулся заливать огонь и в эту минуту пробудился. Со сна я не соображал, где нахожусь, но затем в забрезжившем свете утра, при виде могильных холмов, все вспомнил. Кто-то заскулил за моей спиной. Обернувшись, я увидел собаку, чьи ребра можно было сосчитать. Облепленная репейником, она скулила, поджав хвост.
— Прочь пошла! — присвистнул я и взмахнул рукой, точно собираясь бросить камень.
Собака боязливо отбежала в сторону, присела и стала выть. Несколько раз я пробовал отогнать ее, но все было напрасно. Пес отбегал на несколько шагов и начинал протяжно выть. «Может статься, пес принадлежал хозяевам рыбацкой хижины, — подумал я, — тогда он здесь хозяин, а я — гость».
Похороны, страшный сон, вой собаки — все перемешалось в моей голове. «Живы ли те, кого я оставил? А если нет?»
Я закрыл глаза и словно смотрел на солнце — все было кроваво-красным. Поднявшись, я поспешил обратно.
«Нет бога, кроме аллаха»
Приближаясь к тому становищу, откуда вышел, я издали приметил серую толпу махаджиров и услышал нестройный говор. Нагнав старика, направлявшегося к сборищу, я спросил:
— По какому случаю сход?
— Самсунский губернатор Омер-паша пожаловать должен. Имеет намерение потолковать с нами, — тыча посохом в жесткую землю, ответствовал старик.
Мы поравнялись с толпой. Кроме людей Шардына, сына Алоу, были в ней и незнакомые мне горцы. Собравшиеся возбужденно переговаривались, спорили, размахивая руками, одни предавались мрачным прорицаниям, другие — надеждам. Глаза у всех походили на искры из костра, в который швырнули камень. Рядом с мужчинами в черных одеждах стояли женщины. Старухи, сухие, прикрывавшие рты кончиками темных платков, поминутно вздыхали. Окинув взглядом толпу, я заметил отца: он стоял, опершись на самшитовую палку. Наши взгляды встретились. «Сейчас он все поймет по моему виду», — в отчаянье подумал я.
— Хамирза! — кто-то окликнул отца, и тот повернул голову в другую сторону.
Запыхавшись, ко мне подбежал мой брат Мата.
— Слава аллаху, что ты вернулся живым и невредимым! — воскликнул он вместо привета. И, прижавшись к моему плечу, заглянул в глаза: — Ты нашел Айшу?
В прямом, нетерпеливом вопросе звучал плохо скрытый страх. А вдруг я убью его надежду?
— Нашел! Нашел! — милосердно солгал я. — Все в порядке у них. — И, чтобы не успел он задать нового вопроса, сам спросил: — А вы как здесь?
— Ничего, Зауркан! Мать очень беспокоилась, что ты пропал. Три дня не вставала с постели и только сегодня поднялась, словно знала, что ты вернешься.
Сквозь толпу протиснулся плечистый, моложавый, несмотря на седину, горец в залатанной черкеске и язвительно сказал:
— Хотел бы я знать, куда подевался духовный пастырь наш — благочестивый Сахаткери? — Он обращался не к кому-то одному, а разом ко всем. — Еще задолго до переселения этот благочестивый мулла ходил по селам и рассказывал нам, дуракам, сказки, совращая ехать сюда. — Подражая голосу Сахаткери, он блаженно и сладко запричитал: — «Ведайте, добрые люди, Турция — это цветущий полистан. Райский сад для праведных. В этом благоуханном саду не бывает жары и не бывает холода. Никто не оскверняет там уста проклятиями, лелея на устах благодарные молитвы». Где он, этот гнусный лжец? Попадись он мне, я мигом из него душу вытрясу! — И великан тряханул в воздухе сжатыми кулачищами, словно держал за горло незримого Сахаткери.
— Ищи ветра в поле!
— Как только сошел с корабля, так и след простыл!
— Говорят, отправился паломником в Мекку.
— Чтоб его там черным камнем придавило! — ворвалась в мужскую разноголосицу старуха Хамида, утирая слезу кончиком головного платка.
— Турция — страна широкая… Может, мы, высадившись на окраине Самсуна, как та курица, дальше своего насеста ничего не видим. А если вправду Сахаткери отправился разыскивать для нас обетованные места? Ведь и предводителя нашего Шардына, сына Алоу, тоже не видать, — уцепился за веточку надежды добряк Шрин из племени садзов.
— У кого есть деньги, тот и в аду будет жрать сласти! Мы подыхаем, дорогой Шрин, а ты еще веришь, что за нами явятся наши благодетели и поведут нас в райские кущи. Не будь слепцом! — как ударом плети хлестнул по розовой веточке надежды Шрина тот разгневанный горец, который завел разговор о пройдохе Сахаткери.
Оглядываясь, словно разыскивая кого-то, в середину толпы проталкивался Дзиапш Ноурыз, сын Баракая. Нрав этого человека всегда был горячим. Он походил на пистолет, у которого всегда взведен курок. Дзиапш Ноурыз не вставал, а вскакивал, мог прервать собеседника на полуслове и действовал сломя голову.
— С постели поднялся, — кивнул на него мой брат Мата.
Действительно, сын Баракая был смертельно бледен и так сутулился, что без сострадания на него нельзя было смотреть.
— В споре, кто виновен в нашем злосчастье, не вижу прока, — начал он хриплым, словно застуженным голосом. — Одно ясно: обмануты и проданы мы, как бараны. Куда канул Хаджи Керантух? А? Не знаете! Могу поклясться, что он, в отличие от нас, благоденствует. Такому и чужбина что родина. Здесь не меджлис, где чешут языки и спорят, стуча бычьими лбами. Буду краток: родственникам, молочным братьям и друзьям я объявил, что готов стать во главе тех, кто пожелает вернуться на родину. Если это не удастся нам сделать мирно, возьмемся за оружие. Предпочитаю упасть в бою головой к отчему краю, чем подохнуть от голода невесть ради чего в этой чужой стране. Пора действовать! — И, выбросив руку в направлении моря, крикнул: — Завтра в дорогу!
Для большинства собравшихся слово Дзиапша Ноурыза, сына Баракая, было неожиданным. И хотя люди привыкли к скоропалительным поступкам Ноурыза, его «завтра в дорогу» их немало озадачило. У каждого за плечами находились женщины, старики и дети. Взять домочадцев с собой — легко сказать, а бросить здесь на произвол судьбы — кто же решится на такое? Дзиапш Ноурыз знал это. Ропот нерешительности прокатился по толпе.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: