Феликс Дан - Аттила

– Правда, - неохотно сказал Дагхар, - тебя да еще остгота Валамера он называет своими копьем и мечом. Вас он уважает, но за какую цену! И в награду за что?

– В награду за нашу верность, юный королевский сын.

– Верность! Да разве это есть высшая слава? Меня учили иному в королевском дворце скиров. Мой слепой отец, король Дагомут, когда я еще был мальчиком, часто играл на арфе и пел: "Высшая слава, высшая почесть -слушай и помни - есть геройство". И я твердо запомнил эти слова.

– И ты, юный Дагхар, славно перенял от отца и геройство, и игру на арфе. Юноши и девушки одинаково превозносят тебя, как лучшего певца и арфиста. И с радостью я видел также, как ты владел мечом в толпе византийцев и склабенов. Но выучись еще одному, а учиться у старших не позорно, Дагхар: начало всякого геройства есть верность.

– И это все? - нетерпеливо спросил Дагхар.

– Все, что он получает от меня!

– Но неужели, друг Ардарих, - заговорил король Визигаст, - ты не жалеешь своих соплеменников, соседей, друзей? Правда, что доселе он щадил права гепидов и остготов и соблюдал договоры с ними. Но мы, все остальные? Мои руги, Дагомутовы скиры, герулы, туркилинги, лангобарды, квады, маркоманны, туринги, твои швабы, Гервальт, - разве он не считает своею величайшею радостью произвольно нарушать всякие договоры, даже с теми из нас, которые всегда оставались верны ему? Вас он почитает, награждает богатыми дарами, отдает вам долю в добыче, за которую вы даже не сражались, а нас он только угнетает и отнимает у нас нашу собственность. Как ты думаешь, разве все это не возбуждает ненависть и зависть?

– Конечно, это неизбежно, - вздохнул Ардарих, разглаживая седую бороду.

– Он поступает так, - продолжал король ругов, - с целью довести нас до отчаяния и восстания.

– Чтобы вернее уничтожить вас, - печально подтвердил Ардарих.

– К этому он добавляет еще оскорбления и позор. Так, в придачу к обычной ежегодной дани тюрингов, состоящей из трехсот коней, трехсот коров и трехсот свиней, он потребовал прибавку из трехсот девушек.

– Я убью его за эту обиду! - громко вскричал молодой Дагхар.

– Не удастся, горячая голова, - возразил Гервальт, - ты и не подойдешь к нему. Его гунны повсюду и всегда окружают его тесною толпою, как пчелы улей.

– А храбрые тюринги согласились на это? - спросил король Ардарих.

– Не знаю, - продолжал Визигаст. - Да, несколько лет назад надежда проснулась было в сердцах трепещущих народов! Помнишь, друг Ардарих, когда течение той реки в Галлии остановлено было массою трупов, и волны ее залили берега кровавым потоком?

– Помню ли я? - простонал гепид. - Двенадцать тысяч моих гепидов легли на поле битвы.

– Тогда он впервые вынужден был отступить.

– Благодаря доблестным вестготам и Аэцию, - вскричал Дагхар.

– А когда вскоре за этим, - подхватил Гервальт, - он был изгнан и из Италии старым римским священником, ходившим с костылем, тогда-то все порабощенные им северные племена начали надеяться…

– Что настало освобождение и что Бич Божий сломлен, - продолжал Визигаст.

– Уже тут и там вспыхнуло было пламя борьбы! - воскликнул Дагхар.

– Слишком рано! - серьезно произнес король гепидов.

– Конечно, рано, - вздохнул Гервальт, - он залил это пламя потоками крови.

– А ныне! - вскричал Визигаст. - Его намерение на следующую весну гибельнее всех прежних. Хотя он держит свои цели в глубокой тайне, и о них можно только догадываться, но они должны быть чудовищны, судя по силам, которые он собирает. Он созывает все свои народы, а их несколько сот, из обеих частей света, а из третьей, из Африки, вандал протягивает ему руку для страшного союза!

– Кому грозит беда? Опять востоку? - спросил Гервальт.

– Или западу? - спросил Дагхар.

– Вернее, обоим, - заключил Ардарих.

– Кому бы ни было, - продолжал король ругов, - но он будет в шесть раз сильнее, чем был три года тому назад! А его противники? На византийском престоле сидит ничтожество! На востоке Аэций в опале у императора Валентиниана, и ему угрожает кинжал убийцы. У вестготов четыре брата короля враждуют между собою из-за короны. Погибнет свет, погибнет на веки, если покорены будут еще Галлия и Испания. Тогда падут Рим и Византия. Раньше, чем он выступит в этот поход, который увенчается несомненной победой, он должен погибнуть. Иначе он поработит весь мир. Прав я или нет, друг Ардарих?

– Прав, - со вздохом отвечал он, прижимая ко лбу стиснутую левую руку.

– Нет, ты неправ, король Визигаст! - сказал алеманн. - Ты был бы прав, если бы он был также смертен, как и мы, и если бы его возможно было обуздать такими же средствами, как и других людей. Но он злой дух! Он -порождение ада! Так говорят, между собой наши жрецы. Ни копье, ни меч, ни какое другое оружие не может поранить и убить его. Я сам видел это. Я был рядом с ним в Галлии, я упал, как сотни и тысячи падали кругом под тучами стрел и копий: он же стоял прямо и недвижно и смеялся! Я видел, как от его дуновения римские стрелы, подобно соломинкам, отскакивали от его плаща. И что он - не человек, лучше всего доказывает его жестокость! - он замолчал и закрыл лицо руками.

– Тридцать лет тому назад, - снова заговорил он, - я был еще мальчиком, но до сих пор помню страшную картину: пойманные им в заговоре против него, мой старый отец, брат и ни в чем неповинная мать корчились и вопили от мук, посаженные на острые колья. На наших глазах мои четыре красавицы-сестры были замучены до смерти им и его всадниками! Меня он бросил лицом на трепетавшее тело отца и произнес: "Такова награда вероломству против Аттилы. Мальчик, научись здесь верности". И я научился ей! -дрожащими губами докончил он.

– Научился ей и я, - сказал король гепидов, - хотя.иначе, но еще внушительнее. Ужас я победил в себе, это я уже и сделал! Но мои узы нерушимы: я связан честью! Подобно тебе, друг Визигаст, в былое время я также находил его иго нестерпимым и захотел спасти свой народ и весь мир. Все было готово: союз с Византией, тайные заговоры со многими германскими королями и вождями склабенов. За три ночи до условленного срока я спал в своей палатке. Проснувшись, я увидел возле своего ложа его самого! В ужасе я хотел вскочить. Он спокойно удержал меня рукой и слово в слово передал мне весь мой план и все договоры, занявшие четыре страницы римского письма!

– Остальные семнадцать все уже распяты, - прибавил он в заключение. - Тебя же я прощаю. Я оставляю тебе твое королевство. Я доверяю тебе. Будь мне верен отныне.

– В тот же день, - продолжал король гепидов, - он охотился со мной и с моими гепидами в дунайском лесу. Утомившись, заснул, положив голову ко мне на колени. Покуда он жив, я не изменю ему.

– И весь мир должен оставаться во власти гуннов, - сказал король ругов.