Владимир Шигин - Паруса, разорванные в клочья. Неизвестные катастрофы русского парусного флота в XVIII–XIX вв

Теперь команде шхуны оставалось преодолеть последнюю широкую полынью, после чего они оказывались на ледяном припае, который тянулся уже до самого берега. Еще одно усилие, еще один рывок! Однако судьба готовила отважным, пожалуй, самое страшное испытание. Едва команда «Ермака» приступила к форсированию этой последней полыньи, как резко переменился и усилился ветер, который быстро погнал их льдину-паром в открытое море. Можно только представить себе отчаяние людей, которые были в одном шаге от спасения и теперь опять оказались в объятьях смерти! Надев малицы, все сели на свои мешки в ожидании неизбежного. А ветер все усиливался. Волны то и дело выплескивались на небольшую почти гладкую льдину. Вскоре исчез из видимости и берег, который, казалось, был уже так близко. Несколько раз мерили глубину, потом бросили, уж больно быстро она увеличивалась. Льдину вместе со всей остальной массой льда быстро несло в Карское море и это означало только одно — смерть.

Из отчета лейтенанта Крузенштерна: «Окружающий нас лед, неизвестно по каким причинам, двигался быстрее нашей льдины, так что в короткое время мы потеряли его из виду и уже не видели ни льда, ни берега, а сильное волнение начало раскачивать наш островок. Мы согревались с трудом; мороз был сильный и ветер к вечеру дошел до шторма; я ежеминутно ждал, что нашу льдину разобьет на мелкие части. Нас единственно спасало самоедское платье; не будь его — замерзли бы все. Мы легли спать по два человека, ноги друг другу в малицы, убирая головы также в малицы и таким образом спасались. Вечером в 11-м часу небольшая часть нашей льдины отломилась и мы с трудом могли спасти 4 человек, спавших в том месте; между ними был и барон Будберг. Волнение ходило весьма солидное, поддавало через всю нашу льдину, так что мы, находясь, сколько можно было под ветром, не могли, однако ж, укрыться от воды, весьма неприятной во время стужи. Наконец 13 сентября в 7 часов пополуночи льдина наша была разбита пополам с ужасным шумом, уподоблявшимся пушечному выстрелу. Начало поддавать еще сильнее через крошечный наш островок. Здоровье г-на Матисена нисколько не улучшалось и он передал последнее свое желание: поклоны родственникам и тому подобное. Команду я старался ободрять рассказами о случаях на море и во льдах, где, после неимоверных трудов, люди все-таки спасались. Мое старание было, однако, не совсем успешно… Погода стояла теплая, мороз был около 1 градуса. С 6-ти часов утра пошел сильный снег, превратившийся в дождь, к 9-ти часам нас мочило сверху и снизу; все мы были мокрые донельзя. Один час мороза, вроде вчерашнего, положил бы конец всем нашим бедствиям. Но к полудню шторм улегся, весьма скоро сделалось маловетрие от зюйд-зюйд-веста и остаток нашей льдины выдержал».

Вскоре выглянуло солнце и люди получили возможность хоть немного просушиться. Затем ветер вновь посвежел, а замер глубины показал, что льдину снова понесло к берегу.

— О круговоротах льда в здешних местах я давно наслышан от поморов! — поделился мыслями с Матисеном Крузенштерн.

— Это вполне логично, ведь мы почти в самом юго-восточном углу Карского моря, а здесь течение и ветер дуют по кругу! — едва разлепил губы больной штурман.

Через несколько часов на горизонте показался и сам берег. Люди приободрились. Мимо льдины по направлению к берегу проплывали настоящие айсберги, столкновение с каждым из которых могло закончится печально. Поэтому Крузенштерн распорядился:

— Всем быть наготове! В момент столкновения сразу же перепрыгивать на большую льдину!

Оставшихся в живых собак засунули в заплечные мешки. И вот огромная льдина с шумом и скрежетом ударилась о льдину «ермаковцев».

— Приготовились! Пошли!

Команда шхуны разом дружно перепрыгнула на большую льдину и вовремя! В тот же момент их бывшая льдина была подмята и с шумом ушла под воду. Вскоре новая льдина сошлась с еще несколькими и, врезавшись друг в друга, они образовали довольно большое и надежное поле. Отойдя подальше от края, измученные морально и физически люди устроились на ночлег. В этот момент едва не потерялись кок Ларионов и барон Будберг, которые почему-то направились к опасному краю льдины и были вовремя найдены и возвращены обратно.

— Почему ты поперся куда не след? — гневно ругался на повара Крузенштерн.

— А их благородие пошли, а я и за ними. Они же из студентов, значит все знают, — оправдывался тот.

Крузенштерн только рукой махнул

— Ну а вы, Александр, чего пошли куда не надо, о чем вы думали?

— А ни о чем, — простодушно пожал плечами Будберг, щуря свои близорукие глаза.

На это у Крузенштерна не было уже не только слов, но даже жестов.

Вечером лот показал 12 саженей. Все приободрились еще больше.

— Теперича нам ничего больше не грозит, так как льдину два раза Господь оторвать не даст. Он, вот, и в прежний раз, попужал нас немножко и обратно возвернул, — делился своими соображениями боцман Панкратов.

Ночь на 14 сентября была такой холодной, что если бы раньше не успели просушить одежды, утром бы никто не проснулся. Сухарей к этому времени ни у кого уже почти не осталось. Делили последние. Утром осмотрелись. Ветер гнал льдину на ост-норд-ост, а лот показал 10 саженей. Лед понемногу двигался к берегу, на между ними еще оставалось много воды и приходилось только ждать. Почувствовал некоторое облегчение штурман Матисен. А вечером льдину в который раз погнало на норд-вест. Все сразу замолчали и глядели на боцмана, словно он был главным виновником происшедшего.

— А я то при чем? — пытался тот оправдываться.

— А кто накаркал, — сказали ему.

После этого каждый воздвиг себе изо льда некое подобие дома, который тут же обозвали «гробницей». Берег скрылся. Забравшись в него, легли спать, молясь чтобы Бог смилостивился и на этот раз.

— Будем надеяться, что нас снова покрутит и направит к берегу, прежде чем разломается льдина, — сказал Крузенштерн своим спутникам, устраиваясь на ночлег.

Опять шел сильный дождь со снегом и все снова вымокли до нитки. Собаки, делившие с «ермаковцами» все невзгоды, даже перестали скулить, а только жались к людям, ища хоть немного тепла. Командирский пудель при порывах ветра от слабости валился на спину и не мог встать.

Утром выглянуло скупое полярное солнце, и люди опять принялись сушиться. Крузенштерн увидел песца, хотел было его подстрелить, но тот убежал. Вольнонаемный повар Павел Ларионов попался на воровстве. Приберегая несколько своих сухарей, он предпочитал воровать у других и был пойман с поличным. Матросы грозились скинуть вора со льдины, но вмешался Крузенштерн и объявил, что прощает повара. Все лучше становилось штурману Матисену. Он уже вовсю жевал сухари и объявил, что вполне готов продолжать путь пешком.