Алан Савадж - Последний знаменный

Эти желания он держал в тайне. Юноша и представить себе не мог, что скажут его отец и мать или старший брат и сестра, узнай они обо всем. Баррингтоны, что бы ни шептали у них за спиной, считали себя островками порядочного поведения в море коррупции и разврата.

Роберт же теперь обладал женщиной. Чжан Су всего тринадцать лет, и Роберт мог бы воспитать ее по-своему. Однако Адриан знал, что не только желание закабалить, но даже и мысль воспитывать ее в соответствии со своими взглядами не придет брату в голову.

Он посмотрел на сестру. Виктория была всего на два года младше Чжан Су, но выглядела старше. Адриан обожал ее, она уже стала для него самой желанной рабой, более сильного желания в жизни он не испытывал.

И если он был опьянен рисовой водкой, то она захмелела ничуть не меньше, судя по разрумянившимся щекам и бесшабашной улыбке.

— Пойдем на воздух, — предложил он.

Виктория последовала за ним без колебаний. Некоторые гости тоже вышли проветриться, но у Чжан Цзиня был большой сад, и вскоре Адриан нашел укромное место со скамейкой, где они могли посидеть рядом.

— Как ты думаешь, что сейчас делает Роберт? — спросил он.

Виктория закатила глаза:

— Он лежит с женой.

— Ты знаешь, что это означает?

— Это то, что мужья делают со своими женами, — объяснила Виктория, удивленная его неосведомленностью. — Син Шоу рассказала мне.

Син Шоу была ее нянькой.

— О чем еще она тебе рассказала? — настаивал Адриан.

Виктория смутилась.

— Давай же, не стесняйся — упрашивал Адриан. — Мне-то ты можешь сказать.

Виктория покраснела:

— Они раздеваются и затем ложатся вместе.

— А потом?

— Больше она мне ничего не говорила.

— О, они еще много чего делают, — сказал Адриан. — Хочешь, я покажу, что они делают?

— Ну...

Адриан взял в ладони ее лицо и поцеловал в губы, которые не успели сомкнуться, и просунул свой язык внутрь.

Виктория отстранилась:

— Фу!

— Тебе не понравилось? Придется полюбить, так будет делать муж.

— В таком случае я не выйду замуж.

— Не будь дурочкой. Тебе придется выйти замуж. Все женщины выходят замуж. Знаешь, я выберу мужа для тебя. Ты согласна?

— Мне кажется, папа захочет это сделать, — сказала Виктория.

Но папа может к тому времени умереть.

— Не говори так, — оборвала его Виктория. Ее глаза наполнились слезами. — Никогда не говори так.

Адриан усмехнулся:

— Хочешь, я покажу тебе, что еще делает мужчина с женщиной, когда они занимаются любовью?

— Нет, — ответила Виктория, — я совершенно не хочу этого знать.

— Ты хочешь. Он будет трогать твою грудь. У тебя пока нет грудей, ведь так?

— У меня есть, — со злостью возразила Виктория.

— Тогда дай мне их потрогать. — Он прижал руку к ее телу.

Она вскочила со скамейки:

— Отстань!

Адриан только ухмыльнулся:

— А затем он захочет запустить руку тебе под юбку, как раз к твоему разрезу. Подойди, и я тебе покажу.

— Фу! Это отвратительно. Ты отвратителен! Больше никогда не прикасайся ко мне.

Она убежала в дом к гостям. Адриан проводил сестру взглядом, в котором тлела ненависть. Однажды, подумал он, ты будешь лежать голой у меня в объятиях, сестричка. Но пока этот момент настанет, ему нужен был кто-то другой.

Он начал обрабатывать родителей уже по пути домой, когда они плыли по Великому каналу. Джеймс недоуменно потер щеку.

— Жить отдельно? В восемнадцать лет?

— Роберт стал самостоятельным в шестнадцать, — напомнил Адриан.

Джеймсу пришлось согласиться. Не решился он сказать своему сыну, что усматривает огромную разницу в характере его и Роберта. Роберт обладал сильной волей, целеустремленностью, в то время как Адриан... Джеймс не был уверен в нем, он подспудно ощущал порочные черты в характере Адриана, но не мог их до конца понять, а потому и решить, как к ним относиться.

Может быть, мальчику нужен собственный угол, чтобы почувствовать себя самостоятельным. Под присмотром, конечно.

— Тогда мы поищем для тебя дом, — заверил он сына. — Цян Лу займется этим.

Цян Лу, китаец двадцати пяти лет, работал в Доме Баррингтонов с детства. Он был высокий, худой и мрачный. Джеймс решил, что он станет идеальным надзирателем за домом Адриана.

Люси, как обычно, настороженно отнеслась к очередной идее Адриана: как и ее мужу, ей никак не удавалось добиться духовной близости с младшим сыном. В конце концов был найден маленький дом в Международной концессии ниже по реке особняка Баррингтонов.

— Ты обязательно должна навестить меня, — сказал Адриан с гнусной ухмылкой Виктории.

Та показала ему язык.

Адриан не слишком огорчился, ему нужно было пока позаботиться о других важных вещах.

— Первое, чем следует заняться, Цян Лу, это найти подходящих слуг.

— Я об этом позабочусь, хозяин Адриан.

— Нет, я сам выберу себе слуг, Цян Лу. Однако ты можешь мне помогать, если хочешь. Но прежде всего задам тебе вопрос.

— Слушаю, хозяин.

— Чего тебе хочется больше всего на свете?

Цян Лу задумался:

— Долгой жизни и достатка.

— Ты уверен, что достигнешь своей цели?

— Если судьбе будет угодно, хозяин.

— С этого момента — я твоя судьба и твое будущее, Цян Лу. Помни это, и будешь жить в достатке. Забудешь хотя бы на минуту — и окажешься в сточной канаве.

Цян Лу обдумал услышанное и сказал:

— Что вы от меня хотите, хозяин?

— Хочу, чтобы ты подчинялся мне во всем. Ты больше не работаешь на Дом Баррингтонов, а работаешь на меня. Понял?

— Я все понял, хозяин.

— А теперь отправимся обзаводиться слугами. Мы их купим, Цян Лу. Ты знаешь, где это можно сделать без лишней огласки?

— Да, хозяин. Я знаю дом, где есть девушки для продажи.

— Отведи меня туда. Мы, Цян Лу, купим одну и для тебя.

Адриан и Цян Лу входили в город, глядя вверх на оскаленные головы, надетые рядком на прутья ворот. А по обе стороны входа они увидели двоих мужчин, подвешенных в клетках. Оба были еще живы, но обречены на смерть; по размеру клетки едва вмещали одного человека, голова которого просовывалась между прутьями верха. Прутья были придвинуты вплотную к шее человека, его подбородок лежал на пруте, подпирающем глотку, и, чтобы не задохнуться, осужденному приходилось стоять на цыпочках. Судя по вывалившимся языкам и страшному хрипу, оба находились в таком положении уже весьма продолжительное время. Жертвам не давали еды и воды с момента вынесения приговора. Дети мучили их, тыкая палками, девочки и мальчики заключали пари, который из двоих умрет первым. И это была привычная картина для всех городов Китая, где конфуцианский идеал мирного, образованного гражданина уживался с самым жестоким криминальным правом.

Цян Лу вел своего хозяина к центру города через толпы людей: мимо Толкователей судьбы и уличных стригалей, торговцев мясом и продавцов навоза — человеческого и от скотины, — мимо суровых зубодеров и женщин, покупающих шелк, лающих собак и кричащих детей. Наконец они остановились у двери, охраняемой евнухом.