Луи Бриньон - Кес Арут

Махмут бей собрался выйти, но его остановил Лущев.

— Что произошло, Махмут бей? — негромко спросил он.

— Что? — переспросил Махмут бей. — А вы не знаете? К власти в нашей стране пришли палачи. И они собираются потопить страну в крови невинных. Они собираются повесить на нас клеймо убийц, изуверов и мучителей. Знаете, что сказал Энвер паша на совещании правительства? Привожу дословно: «В нашей стране не должно остаться ни одного христианина». Ещё сегодня до полуночи начнутся аресты. Они станут началом плана, разработанного Энвер пашой, Джемаль пашой и Талаат пашой, при участии практически всей верхушки страны, некоторых военных советников из Германии. Задействованы все, начиная от преступников, которыми спешно комплектуются отряды «четников», местного населения, которому раздаётся оружие, полиции и регулярных армейских частей. Всё, что будет происходить с сегодняшнего дня, — Махмут бей обвёл рукой комнату, — останется на нашей совести.

Он покинул кабинет посла столь же стремительно, как и вошёл. После его ухода, Зиновьев и Лущев развернули свёрток. Под свёртком находилась связанная стопка бумаг. Они развязали бумаги и разложили и на столе. При первом же взгляде на принесённые бумаги, оба побледнели. Они не верили тому, что видели.

— Господи, — едва слышно пробормотал Лущев, разглядывая бумаги, — мы даже отдалённо не представляли, что готовится. Я ошибался,…это не кровавая летопись Османской империи… нет, это преступление не имеющее себе равных в истории. Боже…

Зиновьев с Лущевым просидели до вечера, изучая документы, принесённые Махмут беем. Не раз за это время то у одного, то у другого вырывался прерывистый вздох. Они смотрели и сопоставляли. Изучали и запоминали. К концу оба выглядели совершенно измученными. Но, несмотря на это, следовало немедленно что- то предпринимать. Дата 24 апреля 1915 года, дата начала осуществления всех этих гнусных замыслов, стояла почти на всех документах. Это была сегодняшняя дата.

Оба, — и Зиновьев, и Лущев, — взяли некоторые из документов и, не сговариваясь, отправились в телеграфную. Там они некоторое время раздумывали, как лучше поступить, потом решили, что лучше информировать в первую очередь правительство о полученных сведениях. Они были слишком важны.

Зиновьев был сосредоточен, как никогда прежде в своей жизни. В руках он держал документы. И глядя на них, он начал диктовать телеграмму. Голос звучал ровно и отчётливо.

— Министру иностранных дел Сазонову от посла в Константинополе Зиновьева.

Едва стук отзвучал, как Зиновьев стал диктовать дальше.

— К нам попали документы чрезвычайной важности. Документы раскрывают тайный план Османского правительства, который в деталях предусматривает полное уничтожение армянского народа. План предусматривает несколько этапов:

1. Во избежание вооружённого противостояния, под предлогом службы стране, в действующую армию было призвано мужское население лиц армянской национальностей в возрасте от 20 до 45 лет.

По уже готовым спискам, в армии находится около 100–150 тысяч армян. Все они подлежат уничтожению. Время начала этой акции датируется 24 апреля 1915 года.

2. Готовится уничтожение армянской интеллигенции Константинополя. В списках врачи, писатели, композиторы, журналисты, духовенство. В списках более 800 имён. Начало акции датируется 24 апреля 1915 года.

3. Сооружены и сооружаются концентрационные лагеря в Сирии и Месопотамии. Концентрационные лагеря сооружаются в местах: Хаме, Хомсе и рядом с Дамаском. А так же в местах: Баб, Мескене, Зиарет, Ракка, Семга, Рас — ул- Айн и Дейрэз — Зоре. Упоминается так же о пустынях Марате и Сувар.

4. План депортации предусматривает создание так называемых «колонн смерти». Армянское население будет разбиваться по частям и помещаться в эти колонны. Колонны будут направляться в концентрационные лагеря и там полностью уничтожаться.

5. Постановлением Османского правительства создан так называемый комитет трёх. Комитет будет возглавлять и направлять уничтожение армян. В состав комитета вошли три человека. Это: Назим, Бакаэтдин Шакир и Шюкри.

Зиновьев на мгновение остановился и перевёл дух. Затем, вновь углубившись в чтение, продолжал диктовать.

— Привожу копии секретных циркуляров разостланных по всей стране.

1. Правительство по приказу Джемиета решило стереть с лица земли всех армян проживающих в Турции. Те, кто не подчинится приказу, не должны служить в руководящих органах. Не различая женщин и детей, больных и немощных, не останавливаясь перед самыми жестокими мерами, ни прислушиваясь к голосу совести, покончить с ними… Министр внутренних дел Талаат паша.

2. Решение об истребление армянского народа было принято заранее. Однако обстоятельства не давали возможности для осуществления этого святого намерения. В настоящее время, поскольку устранены все препятствия с нашего пути, настал час для очищения нашей родины от этого опасного элемента. Мы требуем не проявлять к этим отверженным ни малейшего сострадания. Уничтожать их полностью. Искоренить в Турции само слово «армянин». Сделайте всё, чтобы выполнение этой программы было возложено на преданных патриотов нашей родины… Министр внутренних дел Талаат паша.

3. Право армян «жить и работать»- ликвидировано. Правительство берёт на себя всякую ответственность и приказывает уничтожать всех. Даже армянский ребёнок в колыбели — преступник и подлежит уничтожению.

Зиновьев снова сделал паузу, но чуть передохнув, стал диктовать дальше.

— Это лишь некоторые из документов. Все сведения, имеющиеся у нас, полностью и частично подтверждают факт существования плана уничтожения армянского народа. Ждём ваших инструкций в отношении дальнейших действий… посол в Константинополе Зиновьев и… — в ответ на взгляд Зиновьева, Лущев кивнул, — и полковник Лущев.

— Будем ждать!

Оба вернулись в кабинет Зиновьева. По просьбе посла в кабинет принесли чай и немного еды. Они решили остаться в посольстве и следить за ходом событий. Документы подразумевали начало осуществления плана именно сегодня.

— Сколько времени? — нервно спросил Лущев.

Зиновьев посмотрел на часы.

— Четверть одиннадцатого!

За окном стало совсем темно. День близился к завершению, однако город дышал обычным спокойствием. Время шло, и Лущев с Зиновьевым понемногу успокаивались. Обоих охватили сомнения. И вслух их выразил Лущев.

— А если это всё фикция? План властей направленный на дезинформацию европейских государств и в первую очередь России.

— Это не похоже на провокацию, — возразил Зиновьев, — вспомните, Лущев… вспомните, сколько раз происходили резни…

— Но не в таком масштабе, — в свою очередь возразил Лущев, — это слишком чудовищно, чтобы оказаться правдой.