Ши Най-Ань - Речные заводи (том 1)

Туда хотел бы с ветром я вспорхнуть,

Но к яшмовым чертогам долог путь!

И стужа там, и в страхе я пред ней!

С кем там плясать? Лишь с сонмами теней!

С людьми отрадней сердцу моему!

Я шелковые шторы подниму,

Оконце опущу я до конца...

Луна блестит... Разбужены сердца.

В подобный час разлада нет у нас.

Луна ярка и в предрассветный час.

Нам радость встреч и боль разлук дана.

То сумрачна, то радостна луна.

За веком век то меркнуть, то опять,

Всплывая ввысь, ей сладостно сиять.

И сменам этим будет ли предел?

Всем людям долгой жизни я б хотел,

Чтоб все они во всех краях земли

Благословлять прекрасное могли.

Окончив петь, Юй–лань отложила кастаньеты, пожелала каждому из присутствующих счастья и отошла в сторону.

– Юй–лань! – окликнул ее Чжан Мынь–фан. – Обнеси–ка всех вином!

Юй–лань послушно взяла поднос и, когда служанка наполнила кубки, поднесла первый хозяину, второй – его жене, а третий предложила У Суну. Чжан Мынь–фан приказал налить У Суну побольше вина, а тот молча сидел и даже головы не смел поднять. Поднявшись со своего места, он почтительно издали потянулся за кубком и, приветствуя хозяина и его жену, выпил все вино и вернул кубок. Чжан Мынь–фан же, указывая на Юй–лань, молвмл У Суну:

– Эта девушка очень смышленая. Она не только хорошо знает музыку, но также большая мастерица шить и вышивать. Если ты не почтешь для себя унизительным, мы выберем счастливый день и справим вашу свадьбу.

– Неужели вы забыли, кто я? – воскликнул У Сун. – Осмелюсь ли я взять себе в жены девушку из семьи вашей милости? Столь незаслуженная честь убивает меня!

– Раз я оказал, – ответил, смеясь, Чжан Мынь–фан, – то отдам ее тебе, и ты уж, пожалуйста, не перечь мне. Я своему слову верен.

Они выпили еще десять чашек вина, и У Сун почувствовал, что захмелел. Боясь, как бы не допустить какой непристойности, он встал, поблагодарил хозяина и его супругу и, простившись, отправился к себе. Войдя на свою веранду, У Сун уже открыл дверь в комнату, но тут почувствовал, что слишком много съел и выпил и не сможет сразу заснуть. Тогда он снял верхнюю одежду и головной убор, захватил палицу и вышел во двор. Здесь при свете луны он повертел палицу над головой, проделал ею несколько приемов, и когда взглянул на небо, то увидел, что было уже за полночь.

Он вернулся к себе в комнату и совсем уж было приготовился спать, как вдруг до него донесся крик: "Воры, воры!" У Сун подумал: "Командующий очень заботливо относится ко мне, так могу ли я оставаться безучастным, когда в дом к нему забрались грабители?" И, движимый чувством благодарности к Чжан Мынь–фану, он схватил палицу и бросился прямо во внутренние помещения. Навстречу ему попалась Юй–лань, та самая, которая пела в этот вечер, и, махнув рукой в сторону сада, что был расположен за домом, вся дрожа от страха, прокричала:

– Туда убежал!

Тогда У Сун, не выпуская из рук палицы, ринулся в сад, но сколько он там не искал, никого не нашел. Он хотел уже бежать обратно, как вдруг кто–то бросил ему под ноги скамью, и он полетел на землю. Вслед за этим появилось человек восемь воинов, которые с криком: "Держи, хватай вора!" – тут же связали У Суна.

– Да ведь это же я! – кричал он возмущенно, но солдаты его не слушали и тащили в дом. В комнате, куда его приволокли, горело множество свечей и сидел командующий.

– Подведите этого разбойника сюда! – крикнул он.

И солдаты, подталкивая У Суна палками, поставили его перед командующим.

– Да какой же я разбойник! Я – У Сун! – воскликнул тот в сильном волнении;

Взглянув на него, командующий даже в лице изменился от гнева и завопил:

– Ах ты, мерзкий бандит! Закоренелый преступник! Я всеми силами старался вывести тебя в люди и никогда не обижал. Ведь только что я угощал тебя у себя в доме и сидел с тобой за одним столом. Я собирался повысить тебя по службе, и после всего этого ты решился на такое дело?!

– Уважаемый господин! – воскликнул У Сун. – Я ни в чем не виноват и сюда прибежал лишь затем, чтобы поймать вора. А солдаты ваши приняли меня за вора я задержали. Я человек честный, и справедливость моя известна по всей земле. Не способен я на подлости!

– Ты еще отпираться, мерзавец! – продолжал кричать Чжан Мынь–фан. – Отведите–ка бандита в его комнату и посмотрите, не припрятал ли он чего! – приказал командующий.

Солдаты отправились вместе с У Суном в его комнату и там обнаружили купленную им ранее корзину, в которой сверху лежала его одежда, а под ней серебряные кубки и чашки для вина, стоимостью примерно в двести лян. Увидев это, У Сун даже замер от удивления и мог лишь воскликнуть:

– Вот беда–то!

А солдаты отнесли корзину в дом и поставили ее перед Чжан Мынь–фаном.

– Вот преступная дрянь! – разразился тот руганью. – Ни стыда, ни совести нет! Ведь все это нашли в твоей корзине, можешь ли ты еще отнекиваться? Правильно говорит пословица: "От любой твари скорее дождешься благодарности, чем от человека". С виду ты хоть и человек, а нутро у тебя звериное. Улики налицо, и нечего тут попусту болтать! Сейчас же опечатайте все его вещи, а самого бросьте в подземелье. Завтра я поговорю с ним!

У Сун пытался было протестовать и кричал, что его оклеветали, но ему не дали оправдаться, забрали найденные вещи, а его самого бросили в подземелье.

В ту же ночь Чжан Мынь–фан послал правителю округа донесение о случившемся, а судьям и чиновникам управления денежные подарки.

На следующее утро, когда правитель пришел к себе в управление, к нему привели У Суна. Сюда же были доставлены и вещественные улики), найденные в его комнате.

Доверенный командующего Чжан Мынь–фана вручил правителю письмо своего хозяина, где он сообщал об ограблении. Прочитав эту бумагу, правитель округа тут же приказал связать У Суна, а тюремные надзиратели уже приготовили все, что требовалось для допроса.

У Сун хотел было сказать что–то в свое оправдание, но правитель закричал:

– Этот человек – преступник, он сослан сюда! Разве может он исправиться! Ясное дело, как увидит богатство, так и появляются у него дурные мысли. Все улики налицо, и нечего слушать этого негодяя. Вздуть его как следует!

Тюремщики взмахнули бамбуковыми палками, расщепленными на концах, и удары градом посыпались на У Суна.

Последний, видя, что плохо ему приходится, вынужден был признать предъявленные ему обвинения. Показание его гласило: "В пятнадцатый день сей луны я, увидев в доме начальника большое количество серебряной посуды, замыслил недоброе дело. Ночью, улучив момент, я выкрал эту посуду и спрятал у себя".

Прочитав показание, правитель оказал:

– При виде ценных вещей у этого негодяя сейчас же появляются преступные мысли. Нечего тут разговаривать! Оденьте ему на шею кангу и бросьте в тюрьму.