Дэвид Вейс - Возвышенное и земное

– Настоящий мужчина дерется шпагой, а не нотами, – проворчал он.

– Не мог бы Моцарт выступить у меня во дворце в следующую субботу? – спросил граф Пальфи.

– В субботу он играет для меня, – ответил Колоредо.

– Я могу назначить другой день.

– На вашем месте я не стал бы настаивать. У моего придворного органиста есть определенные обязанности.

Но больше всего Вольфганг возмутился, когда Колоредо не позволил ему выступить у графини Тун и на концерте у Джузеппе Бонно, – значит, он не сможет играть перед императором. Неужели Колоредо так снедала зависть?

Колоредо поднялся, желая подавить своим ростом музыканта – пусть гости воочию убедятся, что его органист ничего собой не представляет. Но гости, включая князя Дмитрия, были другого мнения, и Колоредо, заметив это, презрительно подумал: дураки, носятся с Моцартом, пока он в моде, а понадобись его поддержать, моментально подожмут хвосты и разбегутся в разные стороны. Он бы давным-давно уволил его, не будь Моцарт единственным музыкантом при дворе, с которым считаются в Вене. Но раз уж платит Моцарту он, музыкант обязан приносить пользу ему одному, и никому больше: ведь другие отделаются несколькими гульденами и только, а основная-то тяжесть расходов ложится на его, Колоредо плечи. Какая наглость – безродный бродяга, слуга, а еще пытается его затмить. Да без благодеяний его двора этот музыкантишка не знал бы, на что завтра жить.

– Неужели время Моцарта полностью расписано, ваша светлость? – спросил Кобенцл.

– Да. Я намереваюсь дать в Вене несколько концертов.

– Когда они состоятся?

– Не все еще вечера расписаны, но, думаю, скоро мы окончательно решим.

– Вечера?

– А как же? Вы же не пойдете на концерт днем!

– Разумеется, нет. Значит, господин Моцарт может давать уроки?

– Князь Кобенцл, я вас не понимаю. – Колоредо был озадачен.

– Моя кузина, графиня фон Румбек, хотела бы брать у Моцарта уроки. В дневное время, вы разрешите?

Колоредо почувствовал себя в ловушке и был взбешен. Однако отказ Кобенцлу могли расценить как неповиновение короне. И архиепископ сказал:

– Все услуги, которые может предоставить мой двор, в вашем распоряжении – я почту за честь! – Сообразив, что урокам скоро придет конец, ибо а Вене он не задержится, Колоредо успокоился.

Кобенцл повернулся к Вольфгангу:

– Вы согласны, маэстро?

– Я буду счастлив, наше сиятельство.

– Хочу выразить вам и свою благодарность, маэстро, – сказал князь Дмитрий. – Я счастлив был услышать снова вашу музыку, я надеюсь испытать это удовольствие и в будущем.

Колоредо жестом показал слугам, что удаляется, и, когда Вольфганг не последовал за ним, намереваясь остаться с друзьями, архиепископ дал знак обер-камергеру поставить музыканта на место. Князь Кобенцл сказал:

– Господин Моцарт, вы доставите мне огромное удовольствие, если сумеете погостить на моей вилле в Венском лесу.

В этот момент Карл Арко взял Вольфганга за руку и, прежде чем тот успел дать согласие князю, заставил его покинуть зал вместе со свитой архиепископа.

Император, узнав от Кобенцла о предстоящем выступлении Моцарта на концерте в пользу вдов, охотно согласился послушать его игру. Когда об этом доложили Колоредо, он из уважения к Иосифу II разрешил своему придворному органисту принять участие в концерте. Но был немало раздражен. По какому праву его слуга устраивает свои дела через голову хозяина?

Вольфганг тоже злился, хотя разрешение Колоредо и воодушевило его. Он понимал, получено оно только благодаря покровительству императорского двора, однако запоздалое разрешение – его предупредили всего за несколько дней до концерта – сильно осложнило дело, потому что Вольфгангу заказали написать по этому случаю пьесы.

Брунетти – он также принимал участие в концерте – заявил, что написать их так быстро невозможно.

Брунетти сам невозможен, подумал Вольфганг. Что касается сочинения музыки, то для него нет невозможного, нужно лишь захотеть.

– Я сочиню три пьесы, – сказал Вольфганг, – рондо для вас, фортепьянную сонату для себя и еще одну сонату, которую буду играть на фортепьяно, а вы – аккомпанировать на скрипке.

– Когда же? Осталось всего два дня.

– Все будет готово вовремя. – Ну и осел же этот Брунетти, чего он беспокоится?

Но накануне концерта Брунетти пришел к нему в полной растерянности.

– Я получил рондо, а где же аккомпанемент для скрипки?

– Напишу позже.

– Позже? Да ведь уже около одиннадцати!

– Значит, к двенадцати, чтобы успеть, я напишу только партию скрипки для вас, а свою партию писать не стану, она у меня в голове. Не волнуйтесь, я помню каждую ноту. Все будет хорошо, и вы получите за исполнение немало гульденов.

Аккомпанемент для скрипки был написан, но свою партию Моцарт играл полностью по памяти, и притом превосходно, чем поверг Брунетти в изумление. Вольфганг оказался прав: император прислал в подарок скрипачу двадцать гульденов. Но по-настоящему привел в восторг публику только Моцарт. После того как он исполнил свою сонату для фортепьяно, аплодисменты долго не смолкали и Вольфганг вынужден был повторить ее на «бис», а потом еще и импровизировать.

Концерт окончился, император встал и несколько раз крикнул: «Браво!» – а затем выразил желание поговорить с композитором. Иосиф почти не изменился, подумал Вольфганг, так же по-юношески статен, изящен и выглядит моложаво. Теперь, сделавшись после смерти матери единовластным правителем, Иосиф проводил политику куда более демократическую, старался избегать официального тона и обращался с подданными, как с равными.

– Господин Моцарт, у вас по-прежнему удивительное туше, – сказал император, – мы хотим послушать и другие ваши произведения. Вы слишком давно не были в Вене.

– Ваше величество, я польщен тем, что вы выразили желание послушать мою игру.

– Ну как же! Я всегда восторгался вашей музыкой. Однако, прежде чем Вольфганг успел заговорить о своих дальнейших планах, Иосифа отвлек кто-то из придворных.

На следующей неделе графиня Тун устраивала у себя концерт, на котором обещал присутствовать император, но на сей раз Колоредо заявил, что его органист играть не сможет, и сам устроил в означенный день концерт. Граф Пальфи попросил Вольфганга выступить у него, но снова получил отказ у Колоредо. Архиепископ не позволил музыканту устроить и публичный концерт, несмотря на настойчивые требования публики. В письмах к Папе Вольфганг выражал возмущение поведением Колоредо; ему противна мысль о возвращении в Зальцбург, писал он. Леопольд советовал не ссориться с архиепископом и не поступать необдуманно, по запрещение устроить публичный концерт переполнило чашу терпения. Вконец расстроенный, Вольфганг жаловался Папе: