Робин Янг - Крестовый поход

— Нет, — произнес Калавун через силу, — наш уговор в силе. — Он перевел взгляд на Давуда: — Я удалюсь в шатер, эмир. Известишь меня, когда откроют ворота.

Калавун направился к величественному золотисто-красному шатру.

Халил последовал за ним. Они вошли.

— Отец.

— Что? — спросил Калавун, не оглядываясь.

— Я сейчас пойду ждать сигнал, когда откроют ворота. — Он помолчал. — Но прежде хочу сказать… я горжусь тобой.

— Будь осторожен, Халил. — Калавун положил руку на плечо сына, собираясь сказать что-то еще, но увидел в углу шатра трех воинов и замолк. Они держали за руки человека, показавшегося ему знакомым.

— Что, отец? — спросил Халил, хмуро взглянув на пленника.

— Ничего. Ступай, сын, и да сбережет тебя Аллах. — Дождавшись, когда Халил покинет шатер, Калавун двинулся к воинам. — Кто это?

Старший низко поклонился. В его руке были сумка и пояс с коротким мечом.

— Мой повелитель, мы привели лазутчика к эмиру Камалю для допроса. Нам сказали, что он здесь. — Воин посмотрел на пленника. — Этот человек неведомо как пробрался в лагерь. Он наверняка шпион.

Калавун кивнул в сторону своих покоев:

— Ведите его туда.

В покоях евнухи накрывали низкий стол для еды. Калавун показал на диван:

— Посадите пленника и отправляйтесь. Я допрошу его сам. Воины с поклоном удалились.

— И вы тоже, — приказал Калавун евнухам. Подождав, пока все уйдут, он сурово вскинул глаза. — Зачем ты пришел?

Уилл поднялся с дивана.

— Остановить тебя от совершения ужасного. Ты должен снять осаду, мой султан.

Калавун холодно усмехнулся:

— Снять осаду? Когда франки намерены идти на Александрию? — Он ткнул пальцем в Уилла. — Почему ты меня не предупредил? Почему не сказал о планах Генуи?

— Никаких планов не существовало, мой султан, — твердо ответил Уилл, потирая ногу. — Все, что сказал тебе Анджело, ложь.

— Какой Анджело?

— Бенито ди Оттавио. Теперь он так себя называет. Его настоящее имя Анджело Виттури. Он считался погибшим. Его должны были убить за покушение на великого магистра, но негодяй уцелел. Мой султан, этот человек, чья ложь привела тебя сюда, и есть злодей, замысливший похищение Черного камня.

— Нет, — решительно бросил Калавун, — такое невероятно. — Уилл хотел что-то сказать, но султан его остановил, подняв руку. — За кого ты меня принимаешь? Я бы не пошел сюда, положившись только на слова венецианца. Мне показали донесения, что генуэзцы строят флот, что Триполи собирает войско для войны. Ни у одного из моих эмиров не оставалось сомнений.

— Твои эмиры не хотели сомневаться, — произнес Уилл, морщась. Нога все еще болела. Особенно трудно было сидеть в седле. — А донесения наверняка фальшивые. Написать можно все.

— Но кто это сделал? — воскликнул Калавун.

— Среди твоих приближенных есть предатель. Вот он и написал. Тот самый человек, брат Кайсана. Ты ведь его так и не нашел.

— Нашел, — проворчал Калавун. — Это был Хадир. Я в этом уверен. Бывший ассасин, шиит. Он ненавидел христиан и хотел, чтобы они ушли с этих земель. Это он.

— А где доказательства? Ты же сам говорил, что их нет. Ты говорил…

— Почему ты не пришел раньше? — прервал его Калавун. — Почему не предупредил меня, что этот Бенито, или кто он там есть, злодей? Почему консул Венеции прислал его ко мне?

— Анджело носил маску, и консул верил, что он Бенито ди Оттавио, уважаемый купец. Анджело уговорил консула послать его к тебе с письмом. Это произошло еще осенью. Консул просил тебя стать посредником в переговорах с Генуей. Великий магистр настоял, чтобы вместе с ним поехал я, но в пути Анджело столкнул меня в колодец. Я едва остался жив. Спасли бедуины, я пролежал у них в становище со сломанной ногой больше месяца. А когда наконец добрался до Каира, то ты уже повел свое войско на Триполи. Тогда я продал то немногое, что осталось, и заплатил за место в караване, направлявшемся в Дамаск. Наконец вернулся в Акру, и великий магистр сразу отправил одного посланца в Триполи предупредить о твоем приближении и другого к тебе в надежде начать переговоры. Но правители Триполи великому магистру не поверили, а ты не согласился принять визитера. — Уилл наблюдал, как меняется лицо Калавуна. — Мы пытались остановить войну, мой султан, поверь мне. Но кажется… — Он на секунду замолк. — Кажется, ты ее хотел.

— Не я хотел, — грустно ответил Калавун, — а мои приближенные. — Он махнул рукой. — Война нужна им. Я слишком туго натянул поводья и слишком долго их сдерживал. Рано или поздно они бы восстали. Знаешь, Кемпбелл, я думаю, что мы с тобой родились не в то время. Наши веры примирить нельзя. Мы столько старались, столько отдали за это и все равно ничего не изменили. Мой собственный сын… — Калавун устало вздохнул. — Понимаешь, мой собственный сын страстно желает, чтобы франки ушли.

— Но мы не должны опускать руки, — горячо проговорил Уилл. — Иначе это продолжится тысячи лет и люди по-прежнему будут гибнуть зря. Прекрати штурм, мой султан, прикажи своему войску отойти.

— Не могу, — обреченно произнес Калавун. — Их уже не остановишь. А если я решусь, то недолго пробуду султаном.

В этот момент затрубили горны. Калавун вскинул голову.

— Сигнал. — Он показал Уиллу на его пояс с мечом и рядом лежащий шлем: — Надевай.

Затянув пояс с фальчионом и нахлобучив на голову шлем, Уилл вслед за султаном покинул шатер.

— Они выпустили стрелу, мой повелитель, — крикнул атабек, спеша к Калавуну. — Назир повел отряд. — Он показал.

По равнине к северно-восточным воротам скакал отряд примерно из пятидесяти всадников.

— Боже, — пробормотал Уилл. Даже отсюда было видно, что ворота открыты. Манжданики продолжали метать камни далеко в стороне, и все внимание защитников города было обращено к главным воротам. К тому времени, когда кто-нибудь заметит опасность, мамлюки уже будут внутри.

Уилл снова заговорил с Калавуном, убеждая его остановить штурм, но султан его не слушал. Он двинулся к человеку в шелковой маске, стоявшему в стороне.

— Анджело Виттури, — крикнул султан, перекрывая возгласы воинов и рев труб.

Голова венецианца дернулась, но он быстро оправился.

— Посмотрите, мой султан. Ваши воины скоро будут внутри.

— Почему ты солгал мне насчет Генуи, Виттури? Ради получения невольников?

— Извините, мой султан. — Виттури, казалось, смутился. — Почему вы называете меня этим именем? — Он перевел взгляд на высокого человека рядом с Качавуном, чье лицо закрывал шлем. — Почему?

— Не тебе одному выпала удача выбраться из когтей смерти, — ответил Уилл, поднимая забрало. — В следующий раз, когда толкнешь кого-нибудь в колодец, проверь, утонул ли он там.

Анджело порывисто задышал и попятился от наступавшего на него Калавуна. Мамлюки уже достигли ворот и просачивались внутрь.