Проспер Мериме - Хроника времен Карла IX

Я только что прочел довольно большое количество мемуаров и памфлетов, касающихся конца XVI века. Мне захотелось сделать выдержки из прочитанного. Эти выдержки и составляют эту книгу.

В истории я люблю только анекдоты, среди анекдотов же предпочитаю те, в которых, представляется мне, есть подлинное изображение нравов и характеров данной эпохи. Подобное пристрастие не очень благородно, но должен признаться, к своему стыду, что я охотно бы отдал Фукидида {1} 1 Фукидид (ок. 460 — ок. 395 до н. э.) — древнегреческий историк. за подлинные мемуары Аспазии {2} 2 Аспазия (втор. пол. V в. до н. э.) — древнегреческая куртизанка, возлюбленная афинского государственного деятеля и полководца Перикла (ок. 490–429 до н. э.). или какого-нибудь Периклова раба, — ибо только мемуары, которые представляют собой задушевное собеседование автора с читателями, дают нам то изображение человека , которое интересует и занимает меня. Совсем не у Мезре, а у Монлюка, Брантома, д'Обинье, Таванна, Ла-Ну {3} 3 Мезре, Франсуа (1610–1683) — популярный в свое время французский историк. Монлюк, Блез де Монтескью (ок. 1499–1577) — французский полководец, участник Религиозных войн; оставил интересные «Комментарии», охватывающие события 1521–1574 гг. Брантом, Пьер де Бурдей (1540–1614) — французский мемуарист, автор многотомной серии жизнеописаний замечательных людей его времени; в 1856 г. Мериме написал предисловие к новому изданию собрания сочинений Брантома. Д'Обинье, Теодор Агриппа (1552–1630) — французский поэт, историк и политический деятель, один из вождей гугенотов и соратник Генриха IV в его борьбе с католиками. В 1855 г. Мериме издал роман д'Обинье «Приключения барона де Фенеста» с большим предисловием. Таванн, Жан (1555–1630) — французский историк и мемуарист, рьяный католик. Ла-Ну, Франсуа (1531–1591) — французский полководец, один из крупных гугенотских военачальников, автор мемуаров. черпаем мы свое понятие о французах XVI века. Стиль этих авторов так же показателен для их времени, как и их повествование.

Например, я читаю у Этуаля {4} 4 Этуаль, Пьер Тезан (1546–1611) — французский мемуарист. Его «Мемуары-дневники» (впервые изданы в 1744 г.), отличаясь большой точностью и несомненными литературными достоинствами, являются одним из ценных исторических источников. следующую краткую заметку: «Девица де Шатонеф, одна из милочек короля, до его отъезда в Польшу {5} 5 …до его отъезда в Польшу… — Будущий французский король Генрих III в 1573 г. был избран польским королем, но пробыл им недолго: смерть брата освободила для него французский престол. , выйдя по любовной прихоти замуж за флорентинца Антинотти, капитана галер в Марселе, и найдя его распутничающим, убила его, как мужчина, собственными руками».

По этому анекдоту и по стольким другим, которыми полон Брантом, я воссоздаю в уме своем некий характер, и передо мной воскресает придворная дама эпохи Генриха III.

Любопытно, думается мне, сравнить эти нравы с нашими и проследить, как выродились энергичные страсти в наши дни и заменились бульшим спокойствием, может быть — счастьем. Остается открытым вопрос, лучше ли мы наших предков, но решить его не так легко, ибо взгляды на одни и те же действия с течением времени очень изменились.

Так, например, убийство или отравление около 1500 года не внушали такого ужаса, какой они внушают теперь. Дворянин предательски убивал своего врага, просил помилования, получал его и снова появлялся в обществе, и никому не приходило в голову отворачиваться от него. Случалось даже — если убийство было вызвано чувством законной мести, — что об убийце говорили как теперь говорят о порядочном человеке, который убил бы на дуэли нахала, жестоко его оскорбившего.

Мне кажется, таким образом, очевидным, что поступки людей XVI века не следует судить с точки зрения понятий XIX века. То, что в государстве с усовершенствованной цивилизацией считается преступлением, в государстве с менее передовой цивилизацией рассматривается только как признак смелости, а в варварские времена может сойти за похвальный поступок. Суждение об одном и том же поступке , как видно, должно видоизменяться сообразно стране , так как между народностями существует такая же разница, как между одним столетием и другим [1] Не следует ли распространить это правило и на отдельные личности? Одинаково ли виновен сын вора, занимающийся воровством, и благовоспитанный человек, объявляющий себя злостным банкротом? {6} 6 Мехмет-Али (1769–1849) — вице-король Египта. Описанное избиение мамелюков произошло в Каире 1 марта 1811 г. .

Мехмет-Али, у которого мамелюкские беи оспаривали власть над Египтом, однажды приглашает к себе во дворец на праздник главных начальников этого войска. Как только они входят во внутренний двор, ворота за ними затворяются. Скрытые на верхних террасах албанцы расстреливают их, и отныне Мехмет-Али — единоличный владелец Египта.

И что же: мы заключаем с Мехметом-Али договоры; он пользуется даже уважением среди европейцев, и все газеты видят в нем великого человека; его именуют благодетелем Египта. А между тем что может быть ужаснее обдуманного убийства беззащитных людей. Но, по правде сказать, подобные западни узаконены местными обычаями и невозможностью выйти из положения другим способом. Вот где можно применить изречение Фигаро: «Ma, per Dio, l'utilitа» {7} 7 …изречение Фигаро… — «А польза, черт возьми!». Мериме цитирует пьесу Пьера Бомарше (1732–1799) «Преступная мать» (акт II, сц. 8). .

Если бы у некоего министра, фамилии которого я не назову, нашлись под рукой албанцы, готовые расстреливать по его приказу, и если бы на одном из парадных обедов он укокошил выдающихся членов левой партии, то фактически его поступок был бы таким же, как поступок египетского паши, но этически — во сто раз преступнее. Убийство не в наших нравах. Но вышеупомянутый министр сместил многих либеральных выборщиков, мелких чиновников министерства, запугал других и таким способом добился выборов по своему вкусу. Если бы Мехмет-Али был министром во Франции, он ограничился бы тем же самым; и нет сомнения, что французский министр, перенесенный в Египет, принужден был бы прибегнуть к расстрелу, так как увольнения не могли бы произвести на нравственное состояние мамелюков достаточного впечатления [2] Предисловие это было написано в 1829 году. {8} 8 …у некоего министра, фамилии которого я не назову… — Намек на предвыборные махинации французского премьер-министра Виллеля в ноябре 1822 г. и в 1824 г. .

Варфоломеевская ночь была даже для своего времени большим преступлением; но, повторяю, массовое избиение в XVI веке совсем не такое же преступление, как избиение в XIX столетии. Прибавим еще, что бульшая часть нации принимала в этом участие непосредственным действием или сочувствием: она вооружилась для преследования гугенотов, на которых смотрела как на чужеземцев и врагов.