Робин Янг - Тайное братство

К воротам, громыхая, двигалась катапульта. Ее тянули на веревках мамлюки. Вот шею одного пронзила стрела. Негромко вскрикнув, он повалился на спину, но его место тут же занял другой. Катапульта исчезла из поля зрения Джеймса, но вскоре он услышал протяжный гул. Как будто гигантский кулак стучал в ворота.

— Смотрите! — крикнул воин-сириец.

Джеймс проследил за его взглядом. Прямо на них мамлюки нацелили семь манджаников. Кроме группы Джеймса эту часть стены обороняли еще две. Большинство воинов командор бросил к воротам.

— Стрелять только по моему приказу, — спокойно произнес Джеймс, глядя на лучников и воинов, управляющих метательной машиной. Он повернулся к Маттиусу, чтобы предупредить, но его группа тоже приготовилась. Джеймс поднял руку, следя за манджаниками. — Ждать. — Мамлюки продолжали возиться. — Ждать. — Когда мамлюки натянули веревки, Джеймс опустил руку. — Стрелять!

Их метательная машина выпустила заряд почти одновременно с еще двумя, стоявшими вдоль стены. В мамлюков полетели три огромных камня, а следом град стрел. Один камень прошел мимо цели, зато два других попали точно. Мамлюки поздно заметили опасность. Через несколько секунд у манджаников что-то ярко сверкнуло, затем прогремел взрыв. На смертоносные вражеские машины обрушился сноп огня. Взорвались заряды манджаников — глиняные горшки, начиненные греческим огнем, воспламеняющейся смесью сырой нефти, смолы и сыпучей черной серы. Огненное вещество перекинулось на другие машины, сжигая все вокруг. Сирийцы на стене с восторгом наблюдали, как охваченные огнем мамлюки с криками катались по земле.

— Deus vult! — вопили сирийцы в один голос. — Божья кара!

Группа Маттиуса тоже торжествовала. Люди радовались, что враг повержен, а они пока живы. Джеймс разделял их чувства, но к этому примешивалась какая-то горечь. Вдруг Маттиус перестал улыбаться. Джеймс видел, что он кричит, но не мог сообразить, в чем дело. И через мгновение его уши уловили мягкий свист, становившийся все громче. Это напомнило ему Шотландию. Вот так свистел в вересковых зарослях ветер. Секунда потребовалась ему, чтобы обернуться. На него летело что-то большое и темное. Один манджаник уцелел и выпустил камень. Воины вокруг продолжали торжествовать, вздымая к небу кулаки. Джеймс им крикнул и побежал. Через несколько секунд в спину ударила волна смешанных с кровью мелких камней. Он взлетел в воздух и со сдавленным стоном упал на живот. Сопровождавший обрушение каменной кладки грохот наконец стих. Вокруг валялись оторванные конечности и лоскутья одежды — жалкие остатки группы сирийских воинов. Джеймс потрогал ободранную щеку. Попытался подняться и обессиленно рухнул.

Как позднее он узнал, ему пришлось пролежать так всего несколько минут, хотя минуты показались часами. Его подняли чьи-то сильные руки.

— Слава Богу, жив, — прошептал Маттиус и потащил его по проходу.

— Маттиус, — простонал Джеймс, — что это было?

— Поговорим потом. Сейчас надо поскорее добраться до лазарета.

— Не надо. — Джеймс, покачиваясь, встал на ноги и повторил, уже увереннее: — Не надо. — Он снял с плеча руку Маттиуса и откинулся на парапет. — Я в порядке.

Другую сторону крепости мамлюки продолжали атаковать стрелами и камнями, но защитникам удалось вывести из строя шесть манджаников. Теперь они медленно тлели вместе с останками мамлюков. Атака на центральную часть стены провалилась.

Маттиус снова положил ему на плечо руку.

— Ты же весь в крови.

Мантия Джеймса из белой стала красной.

— Это не моя кровь. — Он посмотрел на то место, где стоял с воинами, и пробормотал молитву. Из всей группы уцелел он один. В парапете зияла огромная дыра, как будто кусок стены откусило гигантское чудовище. Повсюду вперемежку с каменной кладкой валялись мертвые тела. Мамлюки пробили стену, но без всякой пользы для себя.

Через прореху в его мантии Маттиус разглядел впившийся в плечо осколок камня.

— Пошли, Джеймс. Я отведу тебя в лазарет.

С участка стены над воротами донеслись крики. Маттиус перегнулся через парапет:

— Наши захватили катапульту!

Внизу разбегались мамлюки. Защитникам крепости удалось подцепить баграми катапульту. Они приподняли ее и уронили, сломав каркас. А мамлюков, прятавшихся под крышей из «зеленых шкур», выкурили, спустив горящие охапки веревок, обвалянных в сере. Большинство убегающих сразили стрелы.

После этого передовой отряд лучников отступил.

— Они уходят, — пробормотал Маттиус. — Дьявольское отродье!

— Погоди, — сказал Джеймс, взяв его за руку, — смотри.

Манджаники, нацеленные в дальний конец крепости, выстрелили. На сегодня в последний раз. Но сейчас в стену полетели не камни, а тела тридцати христиан, захваченных в ближайших деревнях. На каждом зиял нарисованный красной краской крест.

У стен Сафеда, Иерусалимское королевство

19 июля 1266 года

Бейбарс вошел в шатер. В гневе сорвал пояс с саблями. Хмуро глянул на евнухов, приблизившихся снять плащ.

— Пошли вон!

Слуги исчезли.

Омар дождался, пока он взойдет на помост, усядется на трон и обхватит ладонями львиные головы.

— Мой повелитель, еще не все потеряно. Это всего лишь третий приступ.

— Я хотел закончить сегодня.

— У них толстая шкура.

— Мы бы Сафед обязательно взяли, но эти слуги Иблиса исхитрились разбить наши манджаники. — Бейбарс побарабанил пальцами по львиным головам. — Да, франки хорошо сражались. Вот так кабан пускает в ход клыки.

— А мы можем пустить в ход копателей-наккабунов и пройти к ним через подземные ходы.

— Нет. Подкоп — дело долгое. И ненадежное. — Бейбарс продолжал барабанить, но теперь медленнее. — Лучше зайти к кабану сзади. Мы найдем их слабое место и ударим. — Бейбарс спрыгнул с помоста. — Кажется, я знаю, где может быть это слабое место. — Он выглянул из шатра. Кивнул начальнику стражи: — Призови ко мне атабеков и геральдов.

Сафед, Иерусалимское королевство

19 июля 1266 года

Лекарь-сириец быстро вытащил камень. Рана оказалась неглубокой. Он смочил ее травяным настоем, сунул в руку Джеймса льняной лоскут и ушел. Во внутреннем дворе толпились воины с легкими ранами — ушибами, ожогами, царапинами от стрел. С тяжелыми лежали в лазарете. Джеймс сел, прислонившись к стене. Зажал плечо лоскутом, чтобы остановить кровь. Задумчиво повертел в руке осколок.

— Сохрани, — посоветовал Маттиус, протягивая кубок с вином. — Дома будешь показывать внукам.

Джеймс улыбнулся и положил камень в кошель на поясе.

— Я отдам его сыну.

Он откинул голову, вгляделся в нежно-голубое небо. День прошел быстро. Защитники разбирали завалы, переносили на внутреннюю территорию раненых, определяли нанесенный стенам ущерб, тут же начинали ремонт. Он бы остался на стене дольше, но Маттиус грозил отнести его на руках в лазарет, если сам не пойдет. Из стана мамлюков доносились звуки, похожие на священные песнопения.