Робин Янг - Тайное братство

— Пошла вон, шлюха, — рявкнул Грач, мотнув головой на дверь.

Гарин тем временем тщетно пытался вырваться из захвата негодяя.

Адель спокойно подошла к Грачу, блестя фиалковыми глазами.

— Я никуда из своего дома не пойду. А тебе, разбойник, сейчас придется очень худо.

— Ах это твой дом? — усмехнулся Грач.

Она вытянула шею и крикнула в раскрытую дверь:

— Фабьен!

— Не надо, Адель, — прохрипел Гарин, не сводя глаз с Грача.

— Почему не надо?

В коридоре раздался тяжелый топот, и вскоре в дверном проходе возник здоровенный слуга с хмурым лицом и густыми сросшимися бровями.

Грач отпустил Гарина.

Тот перевел дух. Посмотрел на Адель:

— Прошу тебя, оставь нас ненадолго одних.

Адель помолчала пару секунд, затем подала знак рукой слуге уходить. Тот скрылся. А она неспешно зашла за плетеную ширму, набросила на себя красный шелковый халат. С такими, как этот висельник, ей доводилось сталкиваться не раз. Коварными, жестокими подонками, в любую минуту готовыми пустить в ход кулаки. Направляясь к двери, она поймала взгляд Гарина.

— Я буду рядом.

Глядя ей вслед, Грач ухмыльнулся:

— У твоей потаскухи острый язычок. Но ты об этом, конечно, знаешь. — Он пытливо посмотрел на Гарина, поспешно натягивающего на себя рейтузы. — Стало быть, ты уже попрал все обеты, какие дал ордену. Давно не живешь в бедности и послушании, а теперь вот расстался с целомудрием. Молодец. А она ничего. Правда, когда молчит. — Грач посмотрел на закрытую дверь. — Я, пожалуй, ее тоже попробую.

— Нет! — выкрикнул Гарин.

Лицо Грача отвердело, но через секунду он рассмеялся. Хриплым, омерзительным смехом.

— Так ты в нее влюблен? Подумать только, гордый тамплиер влюблен в шлюху! Воин Христа питает нежные чувства к дешевой потаскухе! О, это будет веселить меня еще много дней.

Слова негодяя огнем полоснули по Гарину.

— Как ты меня нашел? — произнес он сквозь стиснутые зубы.

— Очень просто. Прошел за тобой от прицептория. Ты забыл об осторожности. А ведь если они узнают, чем ты здесь занимаешься, тебе придется несладко. А?

— Что тебе нужно?

Грач сел на кровать, сбросил грязные башмаки и принялся тереть костлявые черные ступни. Время его изрядно потрепало. Он выглядел пожилым, хотя был всего на десять лет старше Гарина.

— Наш господин поручил дело. Тебе и мне. — Грач улыбнулся, показав гнилые зубы. — Ты надеялся, что о тебе забыли, да?

Гарин не ответил, просто отвел глаза. Вид Грача вызывал у него тошноту.

— Помнишь, ты рассказывал господину о книге? Которую украли.

Гарин решил больше не перечить. Чем скорее Грач отвяжется, тем лучше.

— И что с ней?

— Похоже, мы знаем, где она, — ответил Грач, выковыривая между пальцами на ноге большой ошметок черной грязи. — Перед королем на День всех святых собирается выступить один трубадур. Так вот: мы думаем, книга у него. — Грач стряхнул грязь с пальцев на постель. — Кто такой Эврар де Труа?

— Капеллан прицептория. Возможно, дядя имел в виду его, когда упоминал главу тайного братства. Он наставник моего бывшего товарища из Лондона, Уилла Кемпбелла.

Грач нахмурился:

— Ты думаешь, Кемпбелл знает об «Анима Темпли»?

Гарин пожал плечами:

— Откуда мне знать?

Грач помрачнел.

— Придержи язык, когда со мной разговариваешь, мальчик. А то я его вырву и лишу твою шлюху удовольствия. Я тут порасспрашивал немного и узнал, что доминиканцы собрались помешать выступлению трубадура и заручились поддержкой тамплиеров. Ты заметил в последние несколько недель в прицептории каких-то необычных визитеров?

Прежде чем ответить, Гарин долго молчал.

— Да. Я видел доминиканца, а также Хасана, с которым был связан мой дядя.

— Так я и думал, — довольно отозвался Грач. — Хасан связан также и с капелланом. Наверное, он в этом тайном братстве вроде наемника. — Покряхтывая, Грач натянул башмаки и встал. — Капеллан, как считает наш господин, попытается добыть книгу у трубадура. Мы позволим ему проделать эту трудную работу, а потом отнимем книгу.

— Почему вы решили, что капеллан будет действовать именно так?

— Если ты сказал нам тогда правду, — Грач сделал несколько шагов к Гарину, — насчет невероятной ценности для них книги, то тамплиеры, несомненно, захотят ее вернуть. И будут продолжать хотеть, когда книга окажется у нас.

— Я рассказал лишь об услышанном от дяди. — Гарин замолк. — А если книгой завладеют доминиканцы?

— Это было бы неплохо. У них книгу добыть гораздо проще, чем из подвалов тамплиеров. — Грач хмыкнул. — Посмотрим, как пойдет дело. До представления трубадура ты будешь в прицептории нашими ушами и глазами. В ближайшие дни внимательно следи за капелланом и его другом сарацином. Если они добудут книгу у трубадура, немедленно извести меня.

— А чем будешь заниматься ты? — спросил Гарин.

Грач бросил взгляд на дверь и озорно улыбнулся:

— Составлю твоей милой компанию и буду ждать. Если все сделаешь как следует, получишь в награду поместье и титул лорда. Так сказал наш господин. И вот это. — Он вытащил кошель. Поднял так, чтобы Гарин мог его видеть. — Достань книгу, и будешь ездить на этой шлюхе целый год. — Он сунул кошель обратно в плащ и направился к двери. — Одевайся. Я спущусь вниз что-нибудь поесть. О наших планах поговорим, когда закончу.

Грач вышел за дверь. Через пару мгновений в комнату вошла Адель.

— Что случилось?

Гарин, весь красный от ярости, сорвал с ширмы свою рубашку.

Адель подошла, выхватила у него рубашку и уронила на пол, затем обвила руками его шею. Встала на цыпочки, поцеловала в губы.

Гарин вначале оцепенело стоял, затем медленно обнял ее и зарылся лицом в волосы, пахнущие апельсинами и какими-то пряностями. Теплый экзотический аромат напоминал ему о матери.

После смерти мужа леди Сесилии пришлось передать ордену тамплиеров свое имение в Лионе и переехать в Рочестер. Одной из немногих оставшихся у нее ценностей оставалась шкатулка с пряностями, которую она постоянно держала рядом с постелью. Если Гарин вел себя хорошо, леди Сесилия затевала с ним игру. Усаживала на кровать и заставляла закрывать глаза. Затем брала из шкатулки шепотки пряностей и подносила к его носу, чтобы он угадал. За правильный ответ позволялось слизнуть пряность с пальца матери. Он запомнил не столько вкус, сколько мягкий, игривый голос матери и ее нежные прикосновения.

Гарин резко отпустил Адель.

— Мне нужно одеться.

— Кто этот человек? — спросила Адель.

Он не ответил.

— Почему ты молчишь?

— Занимайся своими делами, черт возьми!

Фиалковые глаза Адели заблестели.

— Мне ничего не стоит выбросить отсюда вас обоих.

— Извини. Я просто… оставь меня одного на пару минут. — Гарин обернулся. — Пожалуйста, Адель.