Абиш Кекилбаев - Плеяды – созвездие надежды

Джигит двигался не спеша, спокойно возвышался на темно-буром своем иноходце…

Казахи замерли: «Господи, что он делает, что с ним будет?» Джунгарский стрелок ликовал: «Цена этому сопляку – одна пуля! Свалю его, вышибу его из щегольского седла, накормлю прибрежным песком. Ну, ну, давай, подъезжай поближе! Конь будет моим!... Э-э-э, что задумал этот балбес? – удивился он. – К гриве пригнулся, погнал бурого! Вот я тебе покажу сейчас, лихач безмозглый… Сейчас! Сейчас!»

Однако выстрела не последовало.

Молниеносным движением всадник бросил нож и угодил стрелку прямо в сердце. Тот покатился вниз, поднимая за собой облако белого песка, и растянулся огромной глыбой у самой кромки воды.

Одним прыжком конь достиг разинутой пасти пещеры. Встревоженные наступившей тишиной джунгары начали высовываться из пещеры и тут же падали, сраженные летевшими стрелами бледного седока.

Казахи были потрясены смелостью, бесстрашием Абулхаира. Когда их отряд, чуть не сложивший головы на берегу Таласа, добрался до своих земель, джигиты окружили Абулхаира, закидывали вопросами:

- О аллах, как ты решился на этакий поступок? Ведь на верную смерть шел! На верную!.. Как отважился, отчаянная твоя голова?

- А я рассчитал, что джунгарский стрелок залюбуется моим бурым. Решил отвлечь его, дождаться, пока на фитиле образуется нагар, - отвечал всем Абулхаир.

Джигиты долго не могли успокоиться, шумели, обсуждали его поступок.

- Ты настоящий, ты… ты отчаянный смельчак! – громко похвалил юношу Букенбай.

- И глазом не моргнул, не потерял присутствия духа, когда мы все растерялись! – воскликнул Есет, а про себя подумал: «Как бы этот джигит не оказался из тех, про которых говорят: «За семью печатями молодец!» Не сразу разберешь, что у него на уме!»

- Мы восхищаемся духами твоих предков! – галдели другие. – И у казахов, кажется, родился свой Калдаман!

С тех пор и разнеслась молва об Абулхаире как о бесстрашном батыре. Разнеслась, да иссякла. Теперь вот возродилась вновь, приправленная словесами о мудрости и справедливости юного султана. Подними руку на Мамая не он, а вышедший из себя Букенбай, нашелся бы повод для нового раздора и опять пошла бы вражда…

Абулхаир и на этот раз старался держаться в тени, всем своим видом показывал, что сам не придает своему поступку значения.

Когда собрание на Культобе закончилось и в се разъезжались по своим аулам, Букенбай сказал Абулхаиру на прощание:

- Как это ты не побоялся целиться в брата?.. А если бы ты убил его?

Абулхаир пытался отшутиться:

- Я не хотел разорять род табынов. Не хотел, чтобы они обеднели на семь тысяч коней из-за глупого мальчишки. Конечно, табыны богаты, заполонили своими отарами и табунами все Кызылкумы. Но плата за убитого султана очень высока!

И Букенбай понял, что совершил ошибку – не надо было тогда ему лезть на рожон. Если бы он покалечил потомка тюре, среди казахов началась бы новая, нескончаемая распря, а она куда хуже любого штрафа за убитого! Букенбай посмотрел на Абулхаира так, будто впервые его увидел. Были в этом взгляде удивление, признательность. Молодой султан, стараясь скрыть волнение, потупился и опять замкнулся в себе.

Однако бии трех жузов не оставили этот поступок Абулхаира без внимания. Он, оказалось, попал в цель точнее, чем любая меткая стрела…

Сколько бы ни старались Тауке и ближайшие его советники сплотить казахов и зажить мирно, их усилия наталкивались на разные препятствия. Главным из них были джунгары. Их острые копья и быстрые кони не оставляли казахов в покое, то там, то сям протыкали кошмы казахских юрт, опрокидывали их…

Настало время, когда степнякам – от мала до велика – стало ясно: у власти должны находиться сильные и молодые. Пришел их черед. Старость должна уступить дорогу молодости.

После долгих советов у Тауке семь самых уважаемых, самых мудрых и убеленных сединами биев – жеты жаргы – решили: пока сами они живы и опыт их и советы могут еще быть полезны, предать войска трех жузов под команду трем наиболее способным молодым военачальникам – ноянам.

Военачальником Младшего жуза был Абулхаир.

Это известие свалилось на Абулхаира нежданно-негаданно на маслихате в Культобе. Он выслушал его спокойно, даже равнодушно.

- Ишь какой! Ничем его не прошибешь! Не застанешь врасплох ни в радости, ни в беде, - шептались люди.

Этот шепот долетал до чуткого уха Абулхаира. Ему хотелось, очень хотелось крикнуть: «Люди! Не возводите на меня напраслину! Неужели не видите, как я рад? Как я счастлив?»

Однако будто налившиеся свинцом губы не повиновались ему. Он не мог вымолвить ни слова, не мог улыбнуться – это было свыше его сил. В счастливый тот миг торжества он вспомнил мать. Она возникла перед ним с печальной улыбкой на лице, с глазами, мерцавшими, как расплавленное серебро. Остановилась перед ним и пристально вглядывалась в него. Словно не знала, радоваться ей или пугаться. Так же стояла она и смотрела на Абулхаира в детстве, когда его в первый раз посадили на коня и дали в руки плеть.

Сейчас глаза ее вопрошали: «Ну как, сынок, ты доволен, ты счастлив?»

Как и тогда, в детстве, он не мог бы ответить ей однозначно. Конечно, он рад, рад! Но вместе с тем страшно ему. Что будет дальше? Кто знает? Куда его выведет дорога?

Взгляд матери настойчиво требовал от него еще чего-то. Абулхаир в смятении, не понимая, чего хочет мать, схватился за голову и вдруг услышал смех.

Этот смех вернул Абулхаира на землю, словно пробудил ото сна, одолевшего его в неурочный час. Вокруг смеялись, улыбались люди. И Абулхаир впервые в жизни понял, почувствовал всем своим существом, что нет на свете ничего прекраснее, чем улыбка людей, искренне радующихся за тебя… Готовых разделить твой успех.

Вскоре живший доселе без особых забот молодой султан почувствовал, как круто изменилась его судьба… Одно дело – отвечать за себя. Совсем другое дело, когда ты отвечаешь и думаешь за людей, когда ты на виду у всей степи.

Тот, кто прежде сочувствовал тебе, восхищался тобой, превратился моментально в строгого и пристрастного судью, неотрывно следит за каждым твоим шагом и словом. Будто ждет не дождется, когда ты совершишь ошибку… Хорошо, если ты угождаешь людям, а если нет?..

«Люди похожи на быстро жиреющих и быстро худеющих коней. Из-за малейшего пустяка морщат нос, пятятся от тебя, начинают сомневаться в твоих достоинствах. забывают хорошее, помнят плохое, - терзался Абулхаир. – Конечно, если ты из знатного рода, если твои предки с незапамятных времен сидели на троне, то положение твое еще не так шатко. Но если ты потомок боковой ветви, если твои предки всегда оказывались не у власти и лишь недавно с трудом до нее добрались – тогда участь твоя незавидна. Ты, как тот несчастный, у которого, пока он доберется до миски с едой, уж весь нос в крови».