Джон Робинсон - Темницы, Огонь и Мечи. Рыцари Храма в крестовых походах.

Армии встретились на равнине близ городка Ла Форби, расположенного северо-восточнее Газы. Князь Хомса, хорошо ведавший нрав хорезмийцев, настоятельно рекомендовал, оставшись на месте, день и ночь не покладая рук возводить непреодолимые укрепления, растолковав, что неугомонные туркмены будут рваться в бой, но штурм любых укреплений ставит их в тупик, и посему надежная оборонительная позиция даст христианам и их союзникам несомненное преимущество.

Однако многие христианские дворяне вслед за графом Вальтером Яффским решительно воспротивились этому, полагая, что смогут разбить неприятеля в открытом поле, и недисциплинированных хорезмийцев в первую голову. Они настаивали на немедленной атаке, и их аргументы взяли верх. Совместное войско построилось в боевой порядок. Ан-Насир встал на левом фланге, войска Хомса и Дамаска – в центре, а христиане – справа. Расставляя свое войско для встречи с ними, Бейбарс рассудил, что устоять перед тяжелой христианской конницей смогут только его вышколенные мамелюки. Посему хорезмийцам он повелел атаковать мусульман в центре и на левом фланге, намереваясь сдерживать христианских рыцарей в уповании, что хотя бы один мусульманский полк не выстоит, и тогда хорезмская конница сможет прорвать их ряды и, обогнув христиан, ударит по ним с фланга или с тыла. И его расчет оправдался.

Закаленные в боях конные мамелюки, прекрасно вооруженные и защищенные кольчугами, устояли перед христианами, застопорив наступление. Воины Хомса стояли упорно, но соседствующие с ними войска Дамаска в конце концов дрогнули и ринулись наутек. Вскоре их примеру последовали и войска ан-Насира. Полки из Хомса без труда пробились из окружения, потому что хорезмийцы, не обращая внимания на дезорганизованных мусульман, выполнили приказ обойти христианскую армию сзади. Маневр увенчался полнейшим успехом. Христиане, зажатые в клещи между двумя армиями и оказавшись без мусульманских союзников в чудовищном меньшинстве, были обречены.

Завязались сотни рукопашных стычек, но христианам нечего было и надеяться возобладать над численно превосходящим противником, атаковавшим каждого рыцаря одновременно спереди, с боков и сзади. В сражении сложили головы свыше пяти тысяч христиан, в том числе Маршал тамплиеров и их Великий Магистр Арман де Перигор. Великого Магистра госпитальеров взяли в плен египтяне, а хорезмийцам удалось захватить графа Вальтера Яффского. Горстка уцелевших сумела добраться до Яффы, в том числе и тридцать три брата из прежних трех сотен тамплиеров. На поле сечи остались девять рыцарей из каждых десяти. Удрученно созвали они Великий Собор, дабы избрать Великого Магистра взамен погибшего при Ла Форби.

После сражения египетская армия разделилась. Мамелюки предприняли тщетный штурм Аскалона, чересчур хорошо укрепленного, чтобы его можно было взять без осадных орудий, а хорезмийцы повезли графа Вальтера под стены его города Яффа, где привязали его к грубому подобию креста, сработанному из развилки дерева, и угрожали убить на глазах у подданных, если город не сдастся. Надо отдать графу должное, он крикнул воинам, чтобы они держались стойко и не смели менять целый христианский город на жизнь одного человека. Хорезмийцы отступились, из уважения к отваге графа Вальтера сохранив ему жизнь, с каковой он впоследствии расстался в убогой египетской темнице.

А Бейбарса в Каире превозносили за разгром недругов султана, вознаградив его богатыми дарами и еще большей властью. Бездомные хорезмийцы тоже рассчитывали на награду, прежде всего на земли, каковых жаждали всем сердцем. Однако султан счел, что оставлять их в собственных рубежах чересчур опасно, и для пущей уверенности расставил войска вдоль границы, чтобы не подпускать их. В ответ хорезмийцы развернулись и предприняли очередной грандиозный уничтожительный рейд по Палестине, после чего свернули на север, подойдя к самым стенам христианской столицы Акры. Но никто не вышел, чтобы остановить их.

На сей момент у христиан пропала всякая охота воевать. Во всем королевстве не было христианской семьи, не оплакивавшей погибших при Ла Форби. Военные ордена, понесшие сокрушительный урон, встали перед настоятельной необходимостью требовать от своих европейских прецепторов новых прозелитов и новые средства. Катастрофа оглушила людей, повергнув всех в состояние уныния и отчаяния. Совсем недавно они безмерно гордились отвоеванными землями, особенно полным возвращением Иерусалима, упиваясь похвалами всего крещеного мира, – и вдруг все эти завоевания (и даже сверх того) утрачены за считанные недели.

Надумай султан Айюб перейти к решительным действиям, он без труда изгнал бы из Святой Земли всех христиан до последнего, но Айюб понимал, что ради собственной безопасности должен в первый черед разгромить не христиан, а собственного брата Измаила. И отправил армию на Дамаск. Пройдя но Палестине, она двинулась вверх по западному берегу Иордана, захватывая земли ан-Насира, и прибыла под стены Дамаска в апреле 1245 года. Бесприютные хорезмийцы, не видя, куда бы податься, решили присоединиться к египтянам в чаянии урвать долю трофеев, после захвата сего богатого города.

Измаил продержался полгода, но в конце концов пошел на переговоры, сдав Дамаск в обмен на получение в лен Баальбека с прилегающими землями. Хорезмийцы опять остались не у дел. Султану Айюбу они были больше не нужны и потому без труда предложили свои услуги Измаилу, воспринявшему их как ниспосланную Аллахом возможность вернуть себе Дамаск. Собрав собственных приверженцев в помощь туркам, он без отлагательств начал осаду города, рассчитывая, что мусульманские союзники поддержат его, но те не забыли унижение, испытанное на равнине Ла Форби, равно как друзей и близких, загубленных теми же самыми хорезмийцами. И с куда большей симпатией отнеслись к послам султана Айюба, предложившего им шанс отомстить турецким варварам. Взяв сторону султана Египта, бывшие союзники Измаила выступили на Дамаск.

Измаил и хорезмийцы, вышедшие им навстречу, нежданно столкнулись с врагами, проникнутыми высочайшим боевым духом и бившимися, как дьяволы. Хорезмийцев истребили едва ли не поголовно. Кучка уцелевших покинула эти края навсегда, а голову их предводителя, насаженную на острие копья, торжественно носили по улицам Халеба. Хорезмийцам больше не суждено было сыграть в сирийских событиях ни малейшей роли. А Измаила, подвергнув публичной порке, сослали обратно в Баальбек сетовать на свое невезение.

Зато султан Айюб вместе с новыми мусульманскими союзниками бросил все силы на то, чтобы отобрать у ослабленных христиан города и замки, выуженные у Измаила. Первым делом захватили Тибериас – столицу Галилеи. Потом пал Бельвуар, за ним настал черед замка на горе Табор к югу от Назарета. Отныне Галилея полностью перешла под власть мусульман.