Джон Робинсон - Темницы, Огонь и Мечи. Рыцари Храма в крестовых походах.

Кое-какие меры были тщательно продуманы заранее, доказательством чего служит хотя бы то, что сразу по смерти мальчика его телохранитель Жослен де Куртенэ предложил Раймунду созвать баронов на совет в его собственный город Тибериас в Галилее. Там он мог приступить к исполнению воли покойного короля, не опасаясь вмешательства со стороны патриарха и Великого Магистра тамплиеров. Жослен же, со своей стороны, должен был отвезти тело мальчика в Иерусалим для погребения в церкви Святого Гроба Господня. Предложение показалось Раймунду весьма разумным, и он отправился в Тибериас.

Но едва Раймунд скрылся из виду, Жослен развил бурную деятельность, велев тамплиерам отвезти тело в Иерусалим, а сам послал войска защитить от покушений Тир и Бейрут. К принцессе Сивилле и ее мужу Ги полетели послания с просьбой поспешать в Иерусалим что есть духу, якобы для участия в похоронах царственного отрока. Гонец вызвал Рейнольда Шатильонского из замка в Кераке составить компанию остальным в Святом Городе, после чего Жослен разослал прокламацию, провозглашавшую королевой Сивиллу. Пока голуби слетались в Тибериас, ястребы собирались в Иерусалиме, где их дожидались патриарх и Великий Магистр де Ридфор.

Как только новость о прокламации дошла до ушей Раймунда Триполийского, он в гневе созвал Высокий Суд королевства. Пока бароны судили и рядили, как быть, им всем доставили приглашение на коронацию Сивиллы в Иерусалиме, где им надлежало принести присягу на верность новой королеве. В ответ они отрядили в Иерусалим двух монахов-цистерцианцев, дабы те напомнили всем и каждому о священной клятве, принесенной Балдуину IV, и предупредили, чтобы ничего не предпринималось, пока Высокий Суд не придет к решению.

От цистерцианцев попросту отмахнулись. Кроме королевской гвардии под командованием Жослена де Куртенэ в Иерусалиме Сивиллу поддерживали войска Амальрика, брата Ги и коннетабля королевства, и полки, пришедшие с Рейнольдом Шатильонским из Керака. А в довершение – все рыцари-тамплиеры Святой Земли, беспрекословно подчинявшиеся Жерару де Ридфору, готовому на все, только бы расстроить планы своего заклятого врага Раймунда Триполийского. Патриарх же Гераклий, со своей стороны, ручался Сивилле за полнейшую поддержку церкви. Словом, подступиться к ней было нелегко.

Но был в Иерусалиме и человек, горячо воспротивившийся действиям Сивиллы – Роже де Мулен, Великий Магистр госпитальеров. Его позиция была продиктована не только политическими соображениями, но и тем, что все они принесли священную клятву, – а теперь нарушили ее. Он же отступаться от своей присяги не намеревался и не желал иметь никаких дел с отрекшимися от нее. Несмотря на его возражения, приготовления к коронации Сивиллы шли полным ходом, но не обошлось и без проблем: необходимые для коронации регалии хранились в сундуке с тремя разными замками, а ключи от них были вверены попечению патриарха и Великих Магистров двух орденов. Магистр же госпитальеров не желал давать свой ключ, чтобы не нарушить свою клятву и не помогать другим нарушить свои, равно как не позволил бы ни одному из рыцарей-госпитальеров принять участие или даже просто посетить противозаконную, по его мнению, коронацию. Однажды, взбеленившись от домогательств де Ридфора вкупе с патриархом, магистр вышвырнул ключ в окошко. Впрочем, без труда отыскав его во дворе, сундук отперли.

Правда, из-за непопулярности нового мужа королевы Ги де Лузиньяна при коронации пришлось прибегнуть к уловке: патриарх короновал только королеву, положив второй венец рядом с ней и повелев возложить его на голову человека, который будет править рядом с нею как король. Сивилла призвала Ги к трону, где он преклонил перед нею колени, а она увенчала его чело короной Иерусалима. Когда же коронационная процессия уже выходила из храма, Жерар де Ридфор, не в силах больше сдерживаться, выкрикнул во все горло, что эта корона – воздаяние Раймунду Триполийскому за нарушение обещания о женитьбе на Люсии Ботренской. Раймунд же Триполийский предложил несогласным баронам короновать на Иерусалимский престол принцессу Изабеллу и ее мужа Годфруа де Торона и выступить походом на Иерусалим. Этот план пошел насмарку из-за робости Годфруа, ужаснувшегося от перспективы оказаться в центре гражданской войны и тайком поспешившего в Иерусалим, чтобы присягнуть на верность Сивилле и Ги, так что сражаться его сторонникам стало попросту не за что. Раймунд Триполийский остался на землях своей жены в Галилее, провозгласив, что никогда не пойдет за трусливым Ги де Лузиньяном, втайне пестуя мысль, что на самом деле престола короля Иерусалимского более всех достоин он сам.

Проблема престолонаследия была решена, пусть и не без обид, и Палестина успокоилась, наслаждаясь расцветом во время четырехлетнего перемирия с Саладином, – но, увы, недолгим. Как нетрудно догадаться, Рейнольду Шатильонскому все труднее было устоять перед соблазном захвата богатых мусульманских караванов, следовавших через его земли. Будь оно хоть трижды перемирие, один лишь вид такой уймищи добычи может свести с ума. И вот однажды на исходе 1186 года он не смог сдержаться при известии, что на подходе на редкость превеликий караван, шедший из Каира по дороге в Дамаск, притом охраняемый жалкой горсткой воинов, потому что египетские купцы опасались только разрозненных шаек бедуинских разбойников. Собрав свое войско, Рейнольд внезапно напал на караван. Через считанные минуты все было кончено. Всех египетских солдат, не погибших в короткой стычке, казнили, а всех купцов, их семьи и слуг взяли в плен, чтобы продать в рабство, и вместе со всеми товарами и животными увели в могучий замок Керак. Рейнольд пребывал на седьмом небе: столь бесценной добычи у него не бывало еще ни разу.

Саладин же взъярился – не столько из-за нарушенного перемирия, сколько из-за того, что нарушил его человек, преступающий договоры раз за разом, самый ненавистный султану из всех крещеных. Однако, несмотря на ярость, он все же решил придерживаться договора, скрепленного его собственной подписью, и вместо полководцев снарядил в Керак послов, чтобы потребовать от Рейнольда освобождения плененных мусульман и возвращения их могущества. Рейнольд даже не захотел выслушать людишек, явившихся со столь нелепым поручением. В ответ на сие эмиссары проследовали в Иерусалим, дабы изложить свою претензию королю Ги. Согласившись с их позицией, тот распорядился, чтобы Рейнольд исполнил требование Саладина, но Рейнольд не придал этому ни малейшего значения, считая, что Ги у него в долгу, да к тому же, как ни поверни, принудить Рейнольда исполнить приказ он никак не сможет.