Александр Горбовский - Закрытые страницы истории

– …Но за те сто тридцать лет, что я служу моему господину, его светлость ничуть не изменились.

Это странное признание находило себе, впрочем, не менее странное подтверждение.

Принятый в лучших домах, граф очаровывал всех своими манерами, удивительной эрудицией и необычайной осведомленностью о прошлом. Его появление приводило в изумление и растерянность пожилых аристократок, которые припоминали вдруг, что видели уже этого человека, видели давно, в детстве, в салонах своих бабушек. И с тех пор, поражались они, он совершенно не изменился внешне.

Оказалось, что задолго до того, как человек этот внезапно появился в Париже под именем графа Сен-Жермена, его видели в Англии, знали в Голландии, помнили в Италии. Он жил там под разными именами и титулами. И если бы не свидетельства тех, кто хорошо знал его, можно было бы действительно подумать, что маркиз Монтфера, граф де Беллами и все тот же граф Сен-Жермен – разные люди. Известно около дюжины псевдонимов, под которыми появлялся этот человек в разных местах и в разное время. В Генуе и Ливорно он выдавал себя даже за русского генерала с почти русской фамилией – Солтыков.

Одни считали графа испанцем, другие – французом или португальцем, третьи – русским. Но все сходились на том, что возраст графа определить невозможно. Это было время, когда истории, связанные с поисками эликсира бессмертия и «воды вечной жизни», были свежи еще в памяти многих. Неудивительно, что прошел слух, будто графу известен секрет эликсира бессмертия.

Об этой его тайне почтительно упоминала весьма респектабельная газета «Лондон кроникл» в номере от 3 июня 1760 года в связи с посещением графом Сен-Жерменом Лондона. В статье, выдержанной почти в благоговейных тонах, перечислялись высокие достоинства графа и говорилось о его мудрости, открывшей ему тайну эликсира вечной жизни. Об этом эликсире для своего короля и возлюбленного тщетно умоляла его «первая дама Франции» маркиза де Помпадур.

Граф Сен-Жермен (1710(?) – 1784(?))

Он был странной личностью. Ходили слухи, будто графу известен путь, ведущий в бессмертие. Это было время, когда истории, связанные с поисками эликсира бессмертия и «воды вечной жизни», были еще свежи в памяти многих.

Сен-Жермен объявился внезапно, не имея ни прошлого, ни даже какой-либо мало-мальски правдоподобной истории, которая могла бы сойти за прошлое. Одни считали графа испанцем, другие – французом, третьи – русским

Калиостро был современником Сен-Жермена. В протоколах суда инквизиции сохранился записанный со слов Калиостро рассказ о его посещении Сен-Жермена. Калиостро утверждал, будто видел сосуд, в котором граф хранил эликсир бессмертия.

Отъезд Сен-Жермена из Франции был внезапен и необъясним. Несмотря на покровительство маркизы де Помпадур и величайшее внимание, которым окружил его король, этот странный человек неожиданно покидает Париж, с тем чтобы некоторое время спустя объявиться вдруг в Голштинии, где в полном одиночестве в своем замке он проводит несколько лег. Там же он якобы и скончался в 1784 году.

Но это была в высшей степени странная смерть. Один из современников, знавший графа, назвал ее «мнимой смертью»; он писал, что ни на одной из могильных плит в округе нет имени Сен-Жермена.

А год спустя в Париже состоялась встреча франкмасонов. Сохранился список тех, кто присутствовал на ней, – там рядом с именами Месмера, Лафатера и других стоит имя Сен-Жермена.

Еще через три года, в 1788 году, французский посланник в Венеции граф Шалоне встречает Сен-Жермена на площади Св. Марка и беседует с ним.

В годы французской революции графа опознали якобы в одной из тюрем, где содержались аристократы. «Граф Сен-Жермен, – писал один из них в 1790 году, – все еще находится в этом мире и чувствует себя отлично».

Автограф письма Сен-Жермена

Через 30 лет после его «мнимой смерти» престарелая аристократка мадам Жанлис, хорошо знавшая графа в молодости, встречает этого человека в кулуарах Венского конгресса. Он ничуть не изменился, но, когда пожилая дама с радостными восклицаниями бросилась к нему, он, сохраняя учтивость, постарался не затягивать неожиданную встречу, и больше в Вене его не видели.

Куда осмотрительнее оказался один отставной сановник. В последние годы правления Луи-Филиппа, то есть когда уже почти никого из людей, знавших Сен-Жермена лично, не осталось в живых, на одном из парижских бульваров он заметил человека, мучительно напомнившего ему его молодость. Это был Сен-Жермен, все такой же, каким сановник знал его много десятилетий назад. Но старик не бросился к графу с восклицаниями и объятиями. Он позвал своего камердинера, ожидавшего в карете, и приказал ему повсюду следовать за этим человеком и выяснить, кто он такой. Через несколько дней старик знал, что человек этот известен в своем кругу под именем майора Фрезера, но, несмотря на свое английское имя, он не англичанин, что живет он один и, кроме двух лакеев и кучера, не держит в доме никакой прислуги.

Соблюдая величайшие предосторожности, через подставное лицо старик обратился к частному детективу. Но тот мог добавить только, что «майор» имеет неограниченные средства, об источнике которых, так же как и о нем самом, ничего не известно.

Воспользовавшись тем, что теперь он знал, когда этот человек выходит по вечерам на бульвары, старик нашел повод якобы случайно познакомиться с ним. Пару раз они даже поужинали вместе. Как это часто бывает у пожилых людей, о чем бы ни заговаривал старик сановник, мысль его всякий раз невольно возвращалась к прошлому.

– Да, мой молодой друг, когда-то кафе это знало лучшие времена. Я имею в виду не кухню и даже не число посетителей, а тех, кто бывал здесь.

– Все изменилось после Конвента.

– Да, после Конвента все изменилось. Кажется, якобинцы вздумали устроить здесь свой клуб, и с тех пор сами стены словно стали другими. А ведь когда-то я встречал здесь самого маркиза де Буафи. Он приходил сюда со своим кузеном.

– У маркиза было два кузена, вы имеете в виду Анри?

– Нет, старшего. Его отец или дед, кажется, участвовал в войне за Испанское наследство.

– Это был его дед. Виконт де Пуатье. Прекрасный был наездник. Лучше не было в его время. Но жаль, он плохо кончил…

Сановник чуть поднял бровь, что в его время и среди людей его круга понималось как ненастойчивый вопрос, на который равно можно как ответить, так и не заметить его. Собеседник его предпочел ответить: