Йожеф Аугуста - Исчезнувший мир

Он был достаточно опытен, чтобы понять, что это первые предвестники начинающейся метели. И необычный сумрак, охвативший лес, также подтверждал это.

Он знал, что должен быстро возвращаться, чтобы метель, когда она разыграется, не застала его в пути. Но он также понимал, что его приход с пустыми руками не принесет в пещеру радости, что он снова должен будет глядеть на измученное и напуганное лицо Гины и в голодные глаза ослабевших мальчиков, Дина и Рема.

И это заставляло Агли забыть о собственной безопасности и гнало его все время вперед за добычей.

Но в конце концов он вынужден был повернуть назад, так как сумерки быстро сгущались и понемногу стал падать снег. Он утешался только надеждой, что счастье, возможно, улыбнется ему на обратном пути и какой-нибудь зверь наскочит на него.

И случай ему действительно в этот раз помог.

Когда он был уже недалеко от опушки леса, неожиданно увидел перед собой лису. К счастью, она его не учуяла. Ветер дул с ее стороны, и поэтому Агли не боялся, что она его обнаружит. Быстро спрятался он за густую ель и стал следить за лисой. Копье воткнул в снег, на тетиву положил стрелу и стал не двигаясь ждать.

Лиса медленно пробиралась по снегу. Хвост, отягощенный намерзшим снегом, она волочила за собой как ненужную тяжесть, мешавшую ходьбе. Временами останавливалась, как будто принюхивалась, нет ли где чего-нибудь съестного. Но всюду был снег и снег, и ветер гнал лишь чистый морозный воздух, который не приносил запаха желанной добычи.

Лиса тоже возвращалась с неудачной охоты. Долго она блуждала по лесу, но нигде ничего не могла найти. Всюду было так мертво и пусто, что она поняла безнадежность своей сегодняшней вылазки. Она была не только голодной, но и усталой. Поэтому лиса искала лишь какое-нибудь безветренное место, где могла бы спрятаться от снега и мороза раньше, чем начнется метель, которая наверняка не заставит себя долго ждать.

Агли напряженно наблюдал за лисой.

Он видел, что она медленно приближается к нему, пролезает через низкий кустарник, под ветвями низенькой ели и шаг за шагом подходит к тому месту, где осторожно подстерегал ее Агли. Лиса двигалась тихо, как тень. Внезапно она увидела, как прямо перед ней из-за ели вышло существо, от которого нужно было немедленно бежать, если нельзя было заранее его обойти.

Она резко повернулась, прыгнула в сторону и хотела исчезнуть в поросли молодняка. Но быстро бежать она не смогла. Снег, который облепил хвост и шкуру, усталость и слабость лишили ее обычной проворности. Она сделала прыжок, потом другой и в этот момент почувствовала в боку острую боль, которая быстро разлилась по всему телу и затемнила сознание. Лиса упала в снег, который вокруг нее потемнел от крови.

Агли подбежал к убитой лисе, выдернул из раны стрелу и жадно стал пить вытекавшую кровь.

Сильный порыв ветра, который бросил в лицо Агли горсть крупных снежинок, напомнил ему о возвращении. Он взял лису, вернулся за копьем, которое было воткнуто за елью, и торопливо двинулся в путь.

Пошел очень густой снег, ветер задул сильнее и угрожающе зашумел в кронах деревьев.

Агли медленно пробирался по глубокому снегу. Временами останавливался за стволами больших деревьев немного передохнуть, так как чувствовал страшную усталость.

Но в лесу еще было не так плохо, как стало, когда он вышел из него. Только теперь он должен был напрячь все силы в борьбе с неистовой снежной метелью.

Едва Агли вышел из лесу на открытую равнину, ветер набросился на него со всей силой, он затруднял дыхание, хлестал по лицу и глазам, из которых текли слезы. Ветер толкал его назад, тряс так, что каждый шаг вперед давался с неимоверным трудом. Нужно было собрать все силы, чтобы удержаться на ногах.

Снег также очень мешал ему двигаться, ослеплял его и толстым слоем налипал на одежду, проникал под шкуры, неприятно охлаждая вспотевшее тело.

Быстро наступавшая темнота уменьшала и без того уже плохую видимость. А этого Агли боялся больше всего: он хорошо знал, как будет трудно идти, когда все вокруг погрузится в темноту, исчезнут все приметы. В темноте человеку не помогут ни сила, ни упорство.

Агли героически сражался в неравной схватке с бушевавшей метелью и неустанно пробивался вперед.

Внезапно он поскользнулся и упал. Копье зазвенело о мерзлую землю, с которой ветер сдул снег, а в боку он почувствовал боль. Агли осторожно поднялся и, превозмогая боль, вызванную не зажившим еще ранением, снова пошел навстречу буре.

Теперь он шел прямо против ветра.

Его неистовые порывы останавливали дыхание и вызывали кашель. Ветер со снегом немилосердно хлестал его и распахивал одежду из шкур, которую Агли не успевал поправлять и перевязывать сухожилиями. Снег проникал под шкуры на голое тело и таял, превращая их в неподатливый ледяной панцирь.

Почти совсем стемнело, когда Агли совершенно обессиленный дотащился до вершины скалы над пещерой.

Он быстро спустился по скалистому склону и, когда наконец достиг площадки перед входом, вздохнул с облегчением. Он благополучно возвратился и принес с охоты хоть какую-то добычу. Он убил только лису, но и она на некоторое время утолит их голод, и они смогут хоть один раз уснуть сытыми.

Едва Агли вошел в пещеру, раздался радостный крик. Это Гина приветствовала Агли. Как только она увидела его, сразу же исчезли все ее опасения за его судьбу. А когда она увидела, что он принес и лису, глаза ее загорелись; она была счастлива, что сегодня вечером в пещере снова появится аромат печеного мяса и что дети, она и Агли лягут спать хотя бы немного насытившись.

Пока Агли снимал с себя покрытые снегом обледенелые шкуры и развешивал их на выступах стены вблизи костра, Гина положила в огонь несколько смолистых ветвей и поправила камни, на которых Агли должен был печь мясо. Дин и Рем с любопытством осматривали лису и с нетерпением ждали мяса. Лишь маленький Ван еще не участвовал в этой общей радости; он беспокойно спал на рысьей шкуре, утолив голод молоком матери.

Агли набросил на себя сухую шкуру и сразу же схватил лису и начал ее обдирать. Он был не очень доволен. На лисе было мало мяса — видно, и она в последнее время немало голодала.

Согнувшись над лисой, Агли каменным ножом проворно снимал шкуру.

Внезапно он резко выпрямился. Неожиданная боль, словно острое копье, кольнула его в бок и напомнила ему о старой незалеченной ране.

Агли стиснул зубы и ни единым стоном не выдал, что рана его еще очень чувствительна.

Когда приступ боли прошел, он снова наклонился над лисой и быстро закончил работу. Снятую шкуру отбросил к стене. Потом позвал Дина и велел ему поднять и повесить ее на какой-нибудь скальный выступ, потому что снег и лед на ней должны были растаять и шкура должна была хорошо просохнуть, прежде чем Гине можно будет ее обработать.