Сергей Марков - Обманутые скитальцы. Книга странствий и приключений

Сергей Марков, чьи рассказы и очерки уже широко печатались в то время, оказался в Ленинграде и полгода прожил на берегах Невы. Там он закончил (хотя и не поставил окончательную точку) роман «Рыжий Будда», начатый в Новосибирске. Роман, главным героем которого стал барон Роман Унгерн фон Штернберг, предводитель одного из самых воинственных и страшных белых отрядов в Даурии, сообщник атамана Семенова, оставивший по себе жуткую память в Забайкалье. И при этом — все что угодно, только не мелкая и бесцветная личность, ведомая лишь жаждой власти или денег. Остзейский немец, русский дворянин, царский офицер, Унгерн еще до революции становится… буддистом, фанатичным приверженцем ламаистского учения. А в годы смуты он решает стать спасителем монархии на Востоке. И, хотя автор недвусмысленно выразил на страницах романа свое отрицание философии и кровавых дел барона, это произведение 60 лет оставалось неопубликованным (свет оно увидело в 1989 году в тех же «Сибирских огнях»), не ко двору была такая многогранная правда о времени гражданской войны.

В бывшей имперской столице С. Марков успел поработать репортером вечерней газеты, свести доброе знакомство с Н. Тихоновым и другими видными питерскими поэтами и прозаиками тех лет. А жил он в доме писательницы-мемуаристки Е. П. Летковой-Султановой, которая знала и Тургенева, и Толстого, была дружна с Буниным и Куприным… В ее доме находились книги и рукописи С. В. Максимова, крупнейшего русского писателя-этнографа прошлого века. Зачитываясь его книгами и очерками о Русском Севере, о быте беломорских рыбаков, Сергей Марков еще не знал, что пройдет несколько лет — и он не по своей воле окажется в тех студеных краях, и не знал он еще, что его же стараниями через многие годы в его родном Парфентьеве будет установлена мемориальная доска на особняке, соседствующем с домом, где он сам родился — дань памяти его земляку, просветителю и искателю С. В. Максимову. Но он знал точно, что живет в гостях не просто у старой писательницы, рассказам которой о золотых именах русской словесности он жадно внимает, но в гостях у вологжанки, которая некогда, «при Батюшкове», училась в вологодской гимназии вместе с его бабушкой… Вновь звенела «волшебная цепь» — ее звон был и радостным благовестом в честь удач творческих и открытий, и — печальным, почти кандальным…

Летом 1929 года, встретившись с Горьким в Москве, Сергей Марков получил приглашение работать в журнале «Наши достижения» и как столичный журналист вновь совершает несколько поездок в Среднюю Азию, в места своей юности. Его очерки по освоению природных богатств Востока печатаются практически во всех крупных периодических изданиях страны. Горький сам взялся быть редактором его первой книги рассказов и очерков «Арабские часы», а затем выходит вторая книга прозы, «Соленый колодец». Каспий, Памир, тувинская тайга — вот лишь несколько маршрутов С. Маркова в те годы. Его имя становится известным литературному миру Москвы; среди его добрых товарищей — Павел Васильев, Борис Корнилов, Ярослав Смеляков, Сергей Поделков, он знакомится с еще уцелевшими поэтами «есенинского круга» — С. Клычковым, В. Наседкиным. Готовится к выходу первая книга стихов…

А потом — вновь гром с ясного неба. Арест, обвинение в «антисоветской деятельности», — и Сергей Марков оказывается на берегу Белого моря в качестве ссыльного поселенца.

Начались годы опалы: в разных вариантах она длилась более двадцати лет, то ослабевая, то становясь изощренной… 1933 год двадцатишестилетний писатель встречает в рыбачьей и староверской Мезени, в стариннейшем поморском городке, столь знакомом ему по описаниям С. В. Максимова, по множеству старых фолиантов и архивных документов, которые ему к тому времени довелось прочесть.

Ссыльному поселенцу разрешили сотрудничать в архангельской газете, затем — выезжать за пределы округа, выходить в море. Всюду находились русские люди, которые понимали его, осознавали масштаб его личности, помогали ему… Именно в северной ссылке имя С. Маркова стало легендарным: в буквальном смысле стало обрастать легендами. Но вот факт (который, правда, тоже стал основой нескольких легенд) совершенно реальный: ссыльный журналист обнаруживает — по рассказам моряков — могилу, верней, останки нескольких участников экспедиции Амундсена. И корреспонденция об этом — с его подписью — проникла в центральные газеты, и ее прочитали в Норвегии. И — норвежский король Хокон награждает русского (советского! «красного»!) журналиста Королевским крестом, высшей наградой этой скандинавской страны… Вы представляете себе такую ситуацию, читатель? — находящегося в ссылке Сергея Маркова ищет представитель «империалистического» государства, чтобы вручить ему награду монарха, это в тридцать третьем-то году! Пришлось писателю прятаться в Мезени от греха подальше…

Но главные открытия он совершил в ту пору, работая с найденными в Вологде старинными документами и в музее Великого Устюга. Во-первых, им были обнаружены целые россыпи и залежи деловых бумаг, писем, отчетов и других документов, принадлежавших некогда М. М. Булдакову — основателю и первому директору Российско-Американской компании. Из них стала вырисовываться целостная, единая картина освоения и заселения россиянами в конце XVIII и в XIX веке Аляски и Калифорнии. Сергею Маркову открылась история создания Русской Америки!

А затем он обнаружил и библиотеку Булдакова, состоявшую из редкостных старинных книг и фолиантов… Все эти документы, тщательно разобранные и систематизированные Марковым, стали основой его знаменитой «Тихоокеанской картотеки», содержащей точные исторические данные о множестве путешествий, морских походов, о множестве строительных и прочих трудов россиян. Об их отваге и созидательных подвигах. О каждом из них, упомянутом хоть раз в хрониках, письмах или судовых журналах, — будь то купец, адмирал, казак или «гулящий человек» — можно найти точные и детальные сведения в этом обширнейшем библиографическом собрании писателя; оно с годами росло, на карточки его владелец вносил своим «землемерским», красивым почерком все новые и новые данные о людях великой цели… Можно подивиться и тому, что он, сначала сам, затем с помощью жены Галины Петровны (а во время войны и эвакуации — лишь благодаря ей одной), сумел сохранить, сберечь «Тихоокеанскую картотеку» среди многих испытаний и мытарств судьбы своей скитальческой.

Из этой картотеки, из множества трудов над другими архивными документами, из обширной переписки с учеными, краеведами и этнографами и родились многие книги Сергея Маркова. «Земной круг» и «Вечные следы — своего рода эпос, и научный и художественный, эпос 25 столетий, от IV в. до н. э. по наш век, развертывающаяся панорама великих первооткрытий на планете. «Летопись Аляски» — своего рода документальное приложение к роману «Юконский ворон» (написанному Марковым перед войной, когда он вновь был в ссылке, уже ближней, в Можайске). Этот роман — пожалуй, самое счастливое из всех творений писателя: впервые вышедший после войны, он выдержал множество переизданий, и неудивительно — это, по существу, единственное в нашей литературе первоклассное произведение художественной прозы, повествующее о россиянах на Аляске.