Евгений Веникеев - Звездный час «Весты»

— Курс норд-тень-ост!

Бушприт «Весты» пошел вправо, теперь с броненосца могли видеть только ее корму.

— Приготовьте к залпу ретирадную батарею, Константин Давидович, и в дальнейшем стреляйте по мере заряжения.

Чернов отошел от командира. Через несколько секунд грохнул залп трех готовых мортир, но результатов его увидеть не удалось — или бомбы попали в броненосец, или перелетели через него. Всем, конечно, хотелось верить в первое.

— Молодцы, братцы, — закричал Чернов комендорам, — заряжай живей!

С мостика Володя хорошо видел брата, распоряжавшегося у мортиры правого борта, — он был командиром этого орудия.

Баранов не отрываясь смотрел в бинокль на броненосец, ожидая ответного маневра врага и его залпа. Он так напрягал зрение, что иногда ему казалось, что видит на неприятельском мостике темные фигуры.

На мостике броненосного корвета «Фетхи-Буленд», отнесенного к рангу боевых судов, предназначенных для борьбы в открытом море, стоял его капитан Шукри-бей. Синий форменный сюртук плотно облегал начинающую полнеть фигуру, на голове над багровым широким лицом, на рыжих волосах красовалась форменная красная феска. Капитан мало походил на турка, и это неудивительно — еще год тому назад он был лейтенантом флота ее величества королевы Виктории мистером Шакром. Пример пост-капитана Гобарта, лейтенанта Манторпа и других офицеров, а главное, двойное, по сравнению с английским, жалованье, еще в два раза возросшее с начала военных действий, побудили его подать в отставку и поступить на службу к султанскому величеству. Тем более, что большинство английских газет восхваляло такие поступки, как в высшей степени патриотические и спасающие Британию от «русской опасности».

Мистер Шакр пока ни разу не пожалел об этом шаге, служба была почетной и необременительной. В его распоряжении огромный броненосец, до командования подобным, будучи в британском флоте, он вообще мог не дослужиться.

До сих пор боевая деятельность Шукри-бея и броненосного корвета «Фетхи-Буленд» заключалась в крейсировании у южных берегов Крыма. В апреле русских кораблей активной обороны еще не было, а к береговым батареям эскадра не приближалась и все обошлось мирно. Впервые орудия корвета открыли огонь по русским в начале мая, когда «Фетхи-Буленд» в составе эскадры Ахмед-паши бомбардировал пограничный пост св. Николая.

Ядра из малокалиберных пушек форта далеко не долетали до броненосца, так что и в этом «бою» Шукри-бей опять ничем не рисковал. Некоторое беспокойство у него вызвал момент, когда броненосец входил на Сухумский рейд. Было известно, что он заминирован русскими, и хотя всем капитанам эскадры накануне объявили, что отряд специально обученных ныряльщиков перерезал тросы и отбуксировал мины с фарватера, но все-таки капитан «Фетхи-Буленда» (как, наверное, и других кораблей) с опаской поглядывал на спокойную воду рейда, куда медленно входила эскадра.

Шукри-бей считал себя достаточно храбрым офицером, чтобы не ощутить смятения при встрече с неприятелем в море, но смерть, таящаяся под спокойной гладью в бухте, страшила его. Он видел экспериментальные взрывы мин и знал их сокрушительную силу. А мины для «Фетхи-Буленда» были особенно опасны потому, что его подводная часть не имела брони.

В течение мая и июня корвет один или в составе эскадры из четырех других броненосцев перевозил десант и разные военные грузы на Кавказ, крейсировал у кавказских берегов от мыса Адлер до деревни Очемчири, обстреливая и сжигая беззащитные селения. Шукри-бей был человеком здравомыслящим и не гнался за суетной боевой славой, но даже его стала смущать эта странная деятельность могучего броненосного корабля. Особенно было странно, когда «Фетхи-Буленд» использовали, как транспортное судно, ведь значительно проще и экономнее было бы не гонять его несколько раз из Сухуми в Константинополь и обратно, а сформировать конвой из нескольких коммерческих пароходов, придав им броненосец для охраны.

— Но ведь это же турки! — любил повторять с невыразимым презрением Шукри-бей, когда оставался наедине с двумя лейтенантами-англичанами, служившими под его командой на «Фетхи-Буленде». Кроме них, на броненосце было еще двадцать английских матросов, служивших в качестве унтер-офицеров и комендоров, а также инженер, исполнявший обязанности старшего механика.

Но несмотря ни на что, капитан «Фетхи-Буленда» был вполне доволен жизнью, особенно когда думал о своем бывшем сослуживце — лейтенанте Манторпе. Тот, хотя и вступил в турецкую службу месяцем раньше, но командовал до сих пор лишь речным броненосцем «Хафзи-Рахман», действовавшем на Дунае.

Несколько неприятных часов испытал Шукри-бей, когда их эскадру, стоявшую в Сулине, атаковали ночью русские минные катера. Он хорошо помнил, каким страхом был объят экипаж и какое беспокойство чувствовал сам, напряженно вглядываясь в беспросветный мрак ночи, откуда в любую минуту мог появиться бесшумный, стремительный катер с грозно опущенным в воду шестом. Он помнил, как стрелки с борта беспорядочно палили в любое темное пятно, которое померещилось им на воде, и как он вынужден был запретить это, опасаясь, что попадут в своих. Не забыл Шукри-бей и то, как высоко взметнулось пламя, осветившее на мгновение высокий борт соседнего корабля, как грохнул взрыв, как вдали повторилось то же и как он, слушая бешеную пальбу с атакованных судов, ждал своей очереди.

Но скоро стихло, а утром все со страхом и одновременно с облегчением смотрели на осевший в воде почти по палубу броненосец «Иджалие», на разметанный вторым взрывом бон у «Мукадем-Хаира». Скоро стало известно, что экипаж одного из русских катеров взят в плен и содержится на «Мукадем-Хаире». Шукри-бей не мог сдержать желания видеть этих безрассудно смелых людей, способных идти, казалось, на верную смерть. Он велел подать вельбот, отправился на «Мукадем-Хаир» и заявил там, что желал бы говорить с командиром катера.

Мистер Шакр не отдавал себе ясного отчета, каким он хотел найти пленного врага, но, вероятно, бессознательно желал увидеть что-то необычайное, так как почувствовав разочарование при виде худощавого, белокурого молодого человека. Лейтенант Пущин хорошо говорил по-английски, но смертельно устал и, вежливо отвечая на вопросы «англо-турка», как он про себя назвал своего непрошеного собеседника, с нетерпением ждал, когда он уйдет и можно будет уснуть.

Но мистер Шакр редко заслуживал упрек в излишней деликатности. Плотно поместив свою массивную фигуру на принайтованный к полу каюты стул, он поинтересовался, как был доставлен катер к Сулину. Пущин рассказал о пароходе «Константин», о его целях и назначении, как носителя минных катеров. Шукри-бей почувствовал досаду — ничего подобного не только в турецком, но и в английском флоте не было.