М. Роуз - Феникс в огне

«Расслабься. Ты дошел уже так далеко. Тебе обязательно будет сопутствовать удача.

Однако на карту поставлено многое».

Он взял потрепанную книгу, которую читал вчера вечером, когда предвкушение того, что должен принести сегодняшний день, никак не давало ему заснуть. Это была «Теософия», труд философа девятнадцатого столетия Рудольфа Штайнера.

Каждый год появлялись все новые книги, посвященные теме, имеющей для него такое значение. Он покупал и читал их все до одной. Однако гораздо больше его трогали работы мыслителей прошлого, к которым он возвращался снова и снова. Это была поэзия лорда Альфреда Теннисона, Перси Биши Шелли, Уолта Уитмена, Лонгфелло, проза Ральфа Уолдо Эмерсона, Жорж Санд, Виктора Гюго, Оноре де Бальзака и многих других, кто помогал, поддерживал, направлял его в постоянных изысканиях. Это были краеугольные камни, великие мыслители, с которыми он был знаком только через их слова. Все эти выдающиеся люди верили в то, во что верил он сам.

Он раскрыл книгу там, где лежала закладка из мягкой кожи с его инициалами, тисненными золотом, на начале главы под названием «Душа в мире душ после смерти». Здесь его заинтересовали некоторые моменты, и теперь он снова их перечитал.

«После смерти следует период расставания души с привычками физического существования, чтобы вести себя в соответствии исключительно с законами духовного мира, освободить рассудок. Можно ожидать, что чем больше времени душа была привязана к физическому телу, тем продолжительнее будет этот период…»

Его правая рука вернулась к бронзовым гвоздям на подлокотнике кресла. Металл был холодным на ощупь. На свете не было ничего, чего бы он так жаждал. Когда эти камни окажутся у него в руках, он получит невероятные знания, сможет разрешить любые тайны.

Он прочитал следующий абзац, в котором Штайнер описывал, какую невыносимую боль ощущает душа, теряя свое физическое воплощение. Автор «Теософии» указывал, что это состояние будет продолжаться до тех пор, пока душа не сможет перестать желать те вещи, ощутить которые может только человеческое тело.

Сможет ли он достичь этого уровня отсутствия желаний? Уровня чистой мысли, осознания общности вселенной? Конечной цели перевоплощения?

Человек оторвал взгляд от книги и посмотрел на телефон. Он словно призывал звонок волевым усилием. Речь шла о простом грабеже. Профессор старый, он будет один. Надо всего лишь скрутить его и забрать шкатулку. С этим справится и ребенок, а уж мастер своего дела — наверняка. Для каждого шага он нанимал только лучших из лучших, самых дорогих, которых только можно найти за деньги. Никакая цена не может быть слишком высокой, если речь идет о получении такого сокровища.

Он убеждал себя в том, что причин для беспокойства нет. Как только дело будет сделано, раздастся звонок.

Круглые медные шляпки гвоздей нагрелись. Он передвинул пальцы на следующую пару, с удовольствием ощутил прикосновение холодного металла к коже и вернулся к книге.

«Достигнув этой наивысшей степени единения с миром душ, душа растворяется в нем, становится его неразрывной частью…»

Человек с книгой подумал, что вскоре получит доказательства того, что у него были прошлые жизни. Он будет иметь и убедительные свидетельства того, что впереди его ждут новые перевоплощения. Как же ему поступить с этими знаниями?

Никаких мучений и наказаний! У него не было желания нести боль и горе. Отыскать потерянные сокровища? Открыть истины, которые с ходом истории превратились в ложь? Да, все это в свое время, но первым делом он…

Он ожидал этого звука и все-таки вздрогнул. Ему очень хотелось сделать это, но он не сорвал трубку после первого же звонка. Человек в кресле заложил книгу закладкой, закрыл ее, прослушал второй звонок и удовлетворенно вздохнул.

Он так долго ждал этого и лишь теперь снял трубку.

— Да?

— Дело сделано, — по-итальянски, хотя и с сильным акцентом, произнес какой-то мужчина.

— Вы переходите к следующему шагу?

— Да.

— Замечательно.

Он уже собирался положить трубку, но тут услышал:

— Я должен кое о чем вас предупредить. У нас тут произошла одна небольшая неприятность…

— Нет. Не по телефону. Доложите обо всем через посредника.

Какими же глупыми бывают люди! Он десять раз объяснял, как важно ничего не раскрывать и не обсуждать по телефону. Мало ли кто может подслушать. Да и какое ему дело до небольшой неприятности! От них никто не застрахован, так ведь? Главное то, что камни наконец оказались у него в руках.

— Вы ранены? — спросил Джош профессора Рудольфо.

— Нет. Я оглушен, но не ранен.

Он лежал на спине на мозаичном полу, у самой лестницы.

— Позвольте вам помочь. Вы уверены в том, что он в вас не попал?

— Я смотрел в дуло пистолета и чувствовал себя как-то… странно. Мой взгляд уперся в ночной мрак, но одна только эта ночь была величиной со все предыдущие. Столько ночей Белла проспала за тысячу шестьсот лет.

Рудольфо с трудом выпрямился, прижал руку к боку.

— Вы точно чувствуете себя хорошо?

Профессор кивнул, сосредоточился, нахмурился, затем опустил взгляд на свой живот.

На нем была темно-синяя рубашка. До этого самого момента в тусклом освещении гробницы Джош не видел расплывающегося пятна. Теперь они с профессором увидели его.

Джош как можно осторожнее задрал рубашку на теле ученого. Из раны струилась кровь. Он скользнул пальцами за спину Рудольфо и попробовал отыскать выходное отверстие. Его не было. Пуля осталась в теле.

Профессор продолжал говорить:

— Вы хорошо подгадали время. Если бы вы не были в тот момент в тоннеле, то сейчас тоже истекали бы кровью, не правда ли?

«Если бы я двигался расторопнее, то, возможно, смог бы не допустить всего этого», — подумал Райдер уже не в первый раз.

— А вот у меня со временем не сложилось, — продолжал бормотать археолог. — Мне хотелось бы пожить подольше и узнать, что же все-таки раскопали мы с Габриэллой, выяснить, что именно охраняла Белла на протяжении стольких лет. Действительно ли это так важно, как мы думали?

— С вами все будет в порядке.

Джош положил пальцы на запястье профессора, нащупал пульс, посмотрел на часы и начал считать.

— Если бы у меня была дочь, то она была бы такой же, крепкой как железо, с одной только мягкой чертой, — сбивчиво говорил ученый. — Однако она в полном одиночестве, столько времени совсем одна…

— Вы имеете в виду Беллу? — рассеянно спросил Джош.

Его мысли были заняты другим. Кровотечение оказалось слишком сильным; пульс едва прощупывался.

Рудольфо попытался рассмеяться, но лишь скорчил гримасу.

— Нет, Габби. Это ее находка. Никто не верил в то, что такое возможно, но она была спокойна, словно… Как там у вас говорится? Спокойна, словно… Ну как же?