М. Роуз - Феникс в огне

— Уоллес, прежде чем вы уйдете, позвольте еще раз выпить за вас и за вашу находку. Сегодня у нас праздник, так что не будем дуться друг на друга.

Блэки повернулся к Эсме.

— Дорогая, будь добра, принеси нам бутылку этого замечательного португальского портвейна.

Эсме отправилась за вином и вспомнила своего брата. Портвейн был любимым напитком Перси. Ей вдруг захотелось, чтобы он оказался здесь, чтобы можно было рассказать ему о том, что она увидела, и спросить у него совета насчет поведения Блэки.

В течение следующего часа профессор рассуждал о языческих верованиях, древних погребальных обрядах, христианстве четвертого века, гробнице, которую он обнаружил, методах, позволивших датировать сокровища и расшифровать надписи, обнажившиеся на гранях камней, политых вином. Все это время он пил. Портвейн лился рекой. Блэки непрерывно наполнял пустой бокал Нили, а сам лишь пригубливал вино.

Казалось, он жадно слушал каждое слово Нили, даже когда у того начал заплетаться язык. Когда археолог наконец выговорился, было уже далеко за полночь и он был сильно навеселе.

— Старина, позвольте вам помочь, — наконец предложил Блэки. — Боюсь, вам пора возвращаться домой.

Нили крепко прижал мешочек к груди, заметно шатаясь, поднялся на ноги и постарался расправить свой сюртук, но сделал только хуже. Он неуклюже заковылял к двери.

— Он доберется к себе домой? — шепотом спросила Эсме. — Может, тебе лучше взять его с собой на виллу? Время уже позднее, дороги опасны, и я…

Блэки заставил ее умолкнуть одним свирепым взглядом. Его серо-голубые глаза сверкнули ледяным холодом. Еще никогда прежде он не относился к ней с таким пренебрежением. А этот повелительный взор, грубая жестокость по отношению к Нили в библиотеке?!

Эсме не узнавала своего возлюбленного. Сегодня она впервые увидела ту сторону его души, которая ей совершенно не понравилась. На какое-то мгновение ей удалось мельком заметить, какой же ничтожной безделушкой была она для него, несмотря на все заявления о любви. Хуже того — какими ничтожными безделушками были для него все люди. Это откровение явилось таким внезапным и острым, что Эсме захлестнула волна тошноты. Ей показалось, что ее вывернет наизнанку прямо здесь.

«Как я могла так ошибаться? Как могла полюбить человека, который этого не заслуживал? Нет, это не так! Я просто неправильно истолковала взгляд Блэки».

Пока возлюбленный провожал профессора, Эсме поднялась к себе в спальню, села за стол, достала перо, обмакнула его в чернильницу и начала писать письмо брату. Она решила рассказать ему обо всем, что произошло, и попросить это разъяснить. Однако ей было не по себе. Эсме отложила письмо на потом и вышла на балкон, надеясь, что свежий ночной воздух придаст ей сил.

Прошло две-три минуты. Она услышала голоса, взглянула вниз и увидела, как Блэки выводил Нили из дома.

— Спокойной ночи, профессор. Вы сделали великое дело.

Нили отвесил ему неуклюжий поклон и засеменил к экипажу, ждавшему его у крыльца.

Блэки развернулся и направился обратно в виллу.

«А разве он не собирается уезжать? Может, он забыл что-то в библиотеке или захотел попрощаться со мной?»

Ей было страшно спускаться вниз. Она боялась снова увидеть этот его взгляд.

Внизу подвыпивший археолог, покачиваясь, ждал, когда кучер подойдет к нему и поможет сесть в экипаж.

— Но ты не мой кучер, — заплетающимся языком пробормотал он, так громко, что Эсме услышала эти слова.

Кучер не сказал ни слова, схватил его за руку и резко дернул к себе. Началась странная пляска. Пьяный археолог повалился вперед, теряя равновесие, затем отпрянул назад, но кучер крепко держал его за руку. Лунный свет сверкнул на серебряной пуговице на куртке кучера — нет, не на пуговице, а на каком-то предмете, зажатом у него в руке. Кучер снова привлек Нили к себе.

На мгновение оба застыли совершенно неподвижно. Где-то далеко в роще заухала сова. Затем стало совсем тихо. Вдруг Нили медленно осел на землю.

Конечно, ничего хорошего в этом не было, но и особо удивляться тоже не приходилось. В конце концов, археолог здорово перебрал.

Кучер наклонился.

«Отлично, он поможет Нили. Но почему он обращается с ним так грубо, трясет его?!»

Нили не шевелился. Кучер выпустил его, и он упал на землю.

«Что происходит?»

Затем кучер лягнул распростертого профессора, потом еще раз, но Нили по-прежнему оставался без движения. Тогда кучер вырвал у него из рук саквояж, запрыгнул на козлы и повернулся спиной к истекающему кровью археологу, лежащему в траве перед виллой.

— Помогите! — громко крикнула Эсме.

Кучер щелкнул кнутом.

— Кто-нибудь, пожалуйста, помогите!

Однако ее голос потонул в топоте копыт, заполнившем ночь.

Нью-Хейвен, штат Коннектикут.

Вторник, 21.55

Следующие полчаса Габриэлла потратила, пытаясь дозвониться до Алисы Геллер, специалиста по древним языкам, преподававшей в Принстонском университете. Она была уверена в том, что эта женщина сможет прочитать надписи на камнях. Габриэлла звонила ей каждые десять минут, все больше поддаваясь отчаянию и панике.

— Как только эта Алиса вернется домой и получит твое сообщение, она обязательно перезвонит, — уверял ее Джош.

— Я не могу ждать. Я не собираюсь ждать. Я прямо сейчас поеду к ней и привезу фотографии.

— Не быстрее ли будет переслать их по электронной почте?

— Дома у Алисы нет компьютера, а я не могу ждать, пока она придет на работу завтра утром.

— Хорошо, тогда я еду с тобой.

Через три часа Джош и Габриэлла въезжали в Принстон, штат Нью-Джерси.

Райдер настоял на том, чтобы вести машину. Он надеялся за время пути уговорить Габриэллу обратиться в полицию, однако она была неумолима, подобно дождю, не утихающему ни на минуту, и упрямо твердила, что все это только подвергнет ее дочь еще большему риску. Она даже взяла с Джоша слово, что он никому ничего не скажет.

— Только если ты позвонишь своему отцу, попросишь его вернуться домой и быть с тобой.

Сегодня рано утром профессор Чейз улетел в Испанию, чтобы прочитать там курс лекций.

— У отца слабое сердце, — возразила Габриэлла. — Такая новость способна его убить, тем более что он сейчас за многие тысячи миль и ничем не может помочь. Отец в Куинн души не чает. — Она на секунду замолчала и уставилась в окно. — Он все равно бессилен что-либо сделать. Нам остается только расшифровать эти надписи.

Алиса Геллер открыла входную дверь, увидела свою подругу и сгребла ее в теплые объятия. Джош испугался, что подобная физическая близость сможет сломать Габриэллу.

— Что вы здесь делаете в такой поздний час? — спросила Алиса, проводя незваных гостей в дом. — Я не нахожу себе места от беспокойства с тех самых пор, как узнала о том, что случилось в Риме. Наверное, тебя это сразило наповал.