Никита Ишков - Суперчисла: тройка, семёрка, туз

Джонатан оторвал взгляд от бумаги и удивленно глянул на графа.

— Не удивляйтесь, мой друг, я имел честь присутствовать на ее крестинах. Помню ее еще замечательно худенькой девчонкой… Так вот, мои друзья, в конце концов сумели открыть обществу глаза на недостойные проделки молодого лоботряса из хорошей семьи, который выдавал себя за «графа Сен-Жермена». При этом он еще называл себя «лордом Гауэром». Каких только нелепиц и глупостей он, прикрываясь моим именем, себе не позволял — то заявлял, что лично встречался с Иисусом Христом и якобы предостерегал Спасителя от заблуждений по поводу человеческой натуры, то утверждал, что обладает эликсиром жизни и способен обращать металл нижнего ряда в метал высшего, благородного, порядка. Одним словом, в золото!.. Это была чудовищная ложь! Я никогда и нигде не утверждал, что лично встречался со Спасителем. Нет у меня и никакого эликсира…

Джонатан замер с пером в руке, затем не выдержал и подал голос.

— Но послушайте, граф! Как же вы могли присутствовать на крестинах принцессы Софьи-Фредерики-Августы, будущей императрицы российской, если она родилась в 1729 году! Тогда получается, что вам, по крайней мере сто сорок лет!..

— В этом нет ничего невозможного. Я знавал старушку в Швейцарии, которая прожила более двух веков. Моя давняя знакомая княгиня Натали Голицына, живущая в Петербурге, доживает девяносто седьмой годок — дай, Господь ей здоровья! Я поделился с ней секретом своего чая, объяснил, как пользоваться системой… Джонатан, давайте договоримся, в дальнейшем вы не будете перебивать меня. Мне в таких условиях трудно сосредоточиться.

Сен-Жермен помолчал, потом добавил.

— Если на то пошло, то и вы можете воспользоваться моим «чаем». Только прежде дадите слово, что не будете злоупотреблять эликсиром и, по крайней мере, постараетесь усвоите основы моей системы, исключающей грубую животную пищу и приложите все силы, чтобы овладеть внутренними магнетическими флюидами, которые собственно и дают власть над телом.

— С волками жить… — буркнул молодой человек и отчаянно принялся расчесывать пятерней рыжую гриву.

— На чем мы остановились? — спросил граф.

— На похождениях некоего лорда Гауэра.

— Правильно. Когда зимой 1760 года я прибыл из замка Шамбор в Париж, меня уже не донимали глупейшими расспросами по поводу якобы сделанных мною идиотских заявлений. Первым делом я навестил мадам де Помпадур. Попал в разгар утреннего туалета — самое время для приема близких друзей. Госпожа де Оссе провела меня к маркизе. Возле нее хлопотал личный парикмахер. Она кивнула в ответ на мое приветствие и спросила:

— Откуда на этот раз, таинственный граф? Уж не из Китая ли?

— Сожалею, мадам, на этот раз мое путешествие было недолгим. Я приехал из Шамбора по вызову его величества.

— Из Шамбора? Помнится, этот дворец был построен королем Франсуа… [161]

— Вы правы, мадам. Франциск заложил замок, возвел главный донжон [162]и крылья, однако закончен он был уже при Генрихе II. Франциск любил это место, там превосходная охота. В его кабинете есть собственноручно выцарапанные на стекле стихи, сочиненные королем в минуту печали:

— Хорошо сказано, не правда ли, граф?

— Я был восхищен этим автографом, мадам.

— Что за человек был Франсуа? Могла бы я в него влюбиться? — спросила маркиза.

— Он был очень привлекательный мужчина. Чернобородый, с пламенными глазами. Галантный вояка, как, впрочем, большинство королей из рода Валуа. Много повидавший, побывавший в испанском плену. Жаль, что характер у него был очень непостоянный. В те годы он пытался перевооружить свою армию на испанский манер — поставить в строй как можно больше мушкетеров, однако первые же трудности охладили его пыл. Я предложил ему помощь, но он даже слушать меня не стал. Заткнул уши и отвернулся. В трудные моменты так обычно поступают все короли.

Маркиза засмеялась.

— Вы все такой же шутник, Сен-Жермен. Как вы полагаете, я сумела бы произвести впечатление при его дворе?

— Вне всяких сомнений! Даже Мария Стюарт и королева Марго де Валуа отдали бы вам должное. Особенно молоденькая Марго. Большое удовольствие было слушать, как она декламировала стихи.

Мадам де Помпадур вновь не удержалась от смеха.

— Вы, кажется, знали их всех?..

— У меня хорошая память, мадам, я много читал. Иногда просто не могу удержать от искушения набавить себе годков. Меня забавляет, что люди страстно желают верить, что я живу века.

— Но вы никогда не называете свой возраст, — сказала де Помпадур. — Графиня фон Жержи повсюду твердит, что встречала вас в Венеции полвека назад. Вы тогда выглядели так же, как теперь.

— Это правда, мадам, много лет назад я был знаком с графиней.

— Выходит, вам сейчас за сотню!

— Вполне может быть.

Я тоже рассмеялся.

Джонатан в сердцах отбросил перо и тоскливо посмотрел на меня.

— Что случилось на этот раз, Джонатан? — удивился я.

— Ах, ваша светлость, у меня голова идет кругом. Будто я попал в заколдованный замок или сумасшедший дом, в котором гостеприимный хозяин рассказывает мне такого рода истории, что хочется поскорее дать деру из этого заведения.

— Успокойтесь, Джонатан. Ваше дело записывать — и только. Зачем ломать голову, пытаться осмыслить услышанное. Не стоит всякий раз полагаться на разум. Логика удобна исключительно в предназначенных ей пределах. За ними же открывается не менее широкий простор, свободная даль, свежий ветер. Знали бы вы, какие созвездия мерцают там над головой!.. Я ни в коем случае не призываю вас последовать за мною в моих путешествиях — удобно устраивайтесь на берегу, хватайтесь за перо и смело чертите иероглифы-слова. Если после моих рассказов вас начнут одолевать яркие сновидения, не пугайтесь. Попытайтесь разобраться в увиденном, запомнить ощущения, проникнуть в их тайный смысл.

— Во сне? — набычившись спросил Джонатан.

— Именно во сне. Плавая как бы одновременно и в яви, и фантастическом пространстве. Это трудное, но полезное упражнение.

— Полезное? — саркастически усмехнулся рыжеволосый англичанин. — Одновременно ощущать себя в яви и в ином фантастическом пространстве?.. Вы уж лучше диктуйте, милорд.

Я вздохнул.

— Джонатан, так дело не пойдет. Ты не желаешь верить очевидному — эта напасть хуже чумы. Ладно, постараюсь объяснить на примере. Встань!

Тот, неуклюже перекладывая длинные ноги, выбрался из-за стола. Я сел на его место, положил перед собой два чистых листа бумаги, опробовал второе перо и спросил.

— На чем мы остановились? Ага, вот две последние фразы: «— Выходит, вам сейчас за сотню! — Вполне может быть. — Я тоже рассмеялся…» Продолжим…