Кэтлин Гир - Предательство. Утраченная история жизни Иисуса Христа

— Конечно. Я вытерплю отказ.

Казалось, прежде чем он заговорил, прошла целая вечность.

— Когда-то у меня была Я до сих пор тоскую по ней. Что самое мучительное — она посещает меня во снах. Мы говорим. Смеемся. Даже сказать тебе не могу, как я жажду вновь ощутить ее нежное прикосновение.

Кир стиснул зубы.

— Иногда я смотрю на тебя…

Он умолк.

— Как ее звали? — осторожно спросила Калай.

— Спес.

— Как римскую богиню?

— Да.

— Эта женщина была красивее меня?

— Да, была, — ответил Кир.

Его глаза наполнились застарелой мукой. Боль в его голосе ранила ее в самое сердце.

— У нее были рыжие волосы, как у меня?

Он кивнул.

Сколько раз она слышала такое:

«Ты похожа на мою первую любовь… мою покойную жену… женщину, которой у меня никогда не было…»

И все эти слова всегда произносились голосом, полным муки.

— Тогда вполне естественно, что я напоминаю ее тебе, — сочувственно сказала Калай. — Но я не она. И ни одному мужчине на земле не придет в голову назвать меня нежной, Кир. А теперь, когда ты понял, что твое сердце просто очень сильно привязалось к надежде, отпусти ее.

— Я пытаюсь.

— Я знаю, кто ты такой. Ты отважный воин, — сказала она, протягивая руку и игриво хлопая его по щеке. — Ты победишь меня.

Она встала.

— А теперь пора спать. И не иди за мной.

Когда она отошла на несколько шагов, Кир покачал головой и засмеялся.

Улегшись на песке у ствола пальмы, Калай согнула руку и положила ее под голову. Запах воды и шелест листьев на ветру успокаивали.

Кир некоторое время сидел, глядя на гладь пруда. Потом встал, подобрал меч и заткнул его за пояс. Проходя мимо Калай, он на мгновение остановился.

— Я не ожидал от тебя такой доброты. Спасибо.

— Отдохни хоть немного, Кир.

— Позже.

Кир пошел дальше, к вершине дюны, откуда он мог следить за подходами к оазису. Они казались вьющимися по песку темными линиями.

Когда она проснулась посреди ночи, он стоял там же, как часовой, оглядывая залитую светом звезд пустыню.

«Забудь, — сказала она себе. — Последнее, что тебе сейчас надо, — это мужчина».

Но когда Калай перевернулась на другой бок и снова закрыла глаза, она увидела во сне его улыбающееся лицо.

«Всю свою жизнь мы на цыпочках ходим вокруг нее, боясь разбудить. Ныне скажу вам, братья, что совершенно необходимо разбудить Тварь, ибо только стоя на четвереньках в черной пропасти ужаса, дрожащие и потерянные, мы отчетливо услышим зов Божий и устремимся к воскресению».

Несомый ветром песок серебристой пеленой покрывал дорогу, поблескивая в сгустившихся сумерках. Они ехали на лошадях по очереди, сменяя друг друга, и смертельно устали, проведя в пути весь день. Хуже всего было лошадям. Когда солнце село, кони уже начали спотыкаться. Люди спешились и вели их в поводу. Калай погладила бок коня, тихо уговаривая его идти дальше. Но вечно так продолжаться не может, подумала она и улыбнулась. Она устала так, как никогда не уставала за всю свою жизнь. Бесконечные изнуряющие дни, проведенные за стиркой, когда она жила при монастыре, теперь казались чем-то смешным. По крайней мере, тогда она могла на ночь улечься в кровать и крепко спать, ни о чем особо не беспокоясь.

Вдалеке на горизонте показалась темно-синяя полоса. Море. Его соленый запах висел в воздухе.

— Кир, — сказала она, — нам надо найти воду и место, где можно остановиться на ночь.

— Да. Скоро.

Дорога спускалась вниз по склону бархана. Кир осторожно повел по ней лошадь, а Калай шла впереди.

Брат Варнава потянул лошадь за повод, чтобы держаться поближе к Киру. Его седые волосы стали темнее, пропитавшись потом и покрывшись пылью, и от этого взгляд глубоко запавших глаз стал еще более затравленным. Если они не найдут место, где смогут отдохнуть несколько дней, то он заболеет, подумала Калай. А то и хуже.

— Мой старый друг, Ливни, живет к югу от Агриппии, — сказал Киру Варнава.

— Насколько далеко?

— Где-то там, — ответил Варнава, выставляя вперед узловатый палец.

Кир вгляделся. Местность впереди была пустынной — сплошные скалы и скальные выходы, перемежавшиеся с песчаными барханами. Всюду вились темные линии пересохших русел рек.

— Ты не знаешь в точности, где он живет?

— Нет, но приблизительно представляю. Раз или два в год он присылал мне письма, передавая их с купцами, путешествующими здесь.

— А ты когда-нибудь писал ему ответные письма? — спросил шедший сзади Заратан.

— За последние двадцать лет купцы трижды смогли передать ему ответные письма от меня.

Заратан поскреб белый пушок пробивавшийся на его подбородке.

— Ты написал ему всего три раза за двадцать лет?

— Нет, я писал каждый месяц, но Ливни было очень трудно найти.

— А почему ты думаешь, что нам удастся это сделать?

— Ливни подробно описал место, в котором он живет, — ответил Варнава. — Когда мы достигнем развилки дорог к западу от Газы, я смогу показать дальнейший путь.

Кир кивнул.

Лошади шумно дышали, облизывая губы, видимо, от сильной жажды.

— Брат Варнава, — обратилась к нему Калай. — Ты должен хорошо знать эти дороги. Сколько нам еще добираться до воды?

— Недолго. Где-то в первом часу ночи мы окажемся у водоема на окраине Газы. Там мы сможем и попить сами, и напоить лошадей.

— А мы сможем там остановиться? — вожделенно спросил Заратан. — Я голоден.

Варнава вопросительно посмотрел на Кира.

— Не знаю, — сказал тот. — Сначала мне надо будет провести разведку. Если это слишком близко к жилью, боюсь, мы не сможем сделать остановку.

— Это достаточно близко к домам, по крайней мере, так было более двадцати лет назад, когда я последний раз был в Газе.

Склон бархана закончился, и они вновь выстроились друг за другом. Калай услышала, что Варнава что-то тихо говорит Заратану.

Она снова ласково погладила бок коня, извиняясь перед ним за то, что придется еще целый час идти без питья. Почувствовав прикосновение ее руки, жеребец повернул голову и посмотрел на нее.

— Все хорошо, — успокоила она его. — Еще совсем немного.

Жеребец потряс головой.

«Интересно, — подумала Калай, — не хочет ли он этим сказать: „То же самое ты говорила час назад“».

Кир коснулся шеи коня ладонью.

— Калай. У меня к тебе вопрос. Насчет папируса. Ты заметила, что слово «Селах» выпадает из общего рисунка?

— Заметила. Все остальные слова, кроме имен Бога, начинаются на «М».

— Не думаю, что это простое совпадение. А ты? — спросил он, поворачиваясь, чтобы было удобнее смотреть ей в глаза.

— Нет, я тоже подозреваю, что здесь каждая буква имеет значение.

— У тебя есть какие-нибудь догадки, почему это слово не вписывается в общую картину?