Владимир Шигин - Серебряный адмирал

Несмотря на все посулы, особого желания покидать торговый флот у Рюйтера тогда так и не появилось. Едва отгремели выстрелы, он тотчас завербовался на первый попавшийся «пузатый купец» и ушел в море. Минул год, и недавний юнга стал судовым боцманом, заняв должность, к которой подавляющее большинство матросов шли долгие и долгие годы.

Тогда же Рюйтер распрощался со своим старым другом и бывшим покровителем негром Жаном Компани. На прощанье они крепко обнялись.

— Как знать, может, когда и свидимся еще! Ведь мир не так уж и велик! — в глазах молодого боцмана стояли слезы.

— О, Михаил! Как я хотел бы тебя еще увидеть, прежде чем умру! Это моя самая большая мечта, и я всегда буду помнить о тебе! — плакал бывший стюард.

Реальная история зачастую дает нам сюжеты, какие не в состоянии придумать и самый изощренный романист. Впереди наших друзей ждет еще одна встреча, но какая!

Дела торговые в ту пору были неотделимы от дел пиратских. В океане друзей не было ни у кого, и каждый в любой момент был готов броситься в погоню за показавшимся на горизонте парусом, чтобы попытать счастья в схватке за вожделенную добычу. Не избежал подобной участи и наш герой. Однажды судно Рюйтера было внезапно атаковано испанским кораблем. Молодой боцман, очертя голову, первым бросился на абордаж и был тут же тяжело ранен в голову эспантоном. Тот бой не был удачным для голландцев — и судно, и экипаж были пленены. Истекающего кровью Рюйтера победители хладнокровно оставили валяться на палубе, а на следующий день были несказанно удивлены, обнаружив его еще живым. В первом же порту захваченные грузы были проданы, плененная команда отправлена на галеры, а полуживого Рюйтера просто выбросили на пристань.

Одному Богу известно, как выжил тогда молодой моряк. Может, кто-то из сердобольных мамаш сжалился над израненным мальчишкой и выходил его, а может, молодой организм сам превозмог все немочи. История об этом умалчивает. Как бы то ни было, Рюйтер остался жив и, выпрашивая подаяния, стал потихоньку пробираться на родину. Что только не пришлось испытать ему в пути! Рюйтера травили собаками и забрасывали камнями, он спал под заборами и питался отбросами, но несмотря ни на что, упорно шел в Голландию. Спустя несколько месяцев Рюйтер уже дома. Немного придя в себя от пережитого в родительском доме, он вновь заторопился в порт, чтобы записаться на торговое судно.

— Я рад, что приобрел в твоем лице неплохого боцмана! — похлопал Рюйтера по приходе на судно знакомый шкипер.

Тот поставил на палубу свой деревянный рундук:

— Я буду стараться оправдать ваше доверие, но если уж вы столь добры ко мне, то позвольте мне просить вас об одолжении!

— Слушаю? — удивился шкипер.

— Я много спрашивал, но никак не могу понять, почему посох Якова помогает вычислить только широту нашего места, но не долготу?

— Ты слишком много хочешь знать сразу, а это не так-то просто!

— Тогда я хотел бы, чтобы в свободное от службы время вы обучили меня искусству мореплавания, измерению высот светил и чтению карт! Я же буду в свободное от вахт время во всем помогать вам.

— Что ж, — подумав, кивнул штурман. — Помощник в моем деле на борту, пожалуй, нужен!

Вскоре, освоив основы штурманского ремесла, Рюйтер уже самостоятельно правил судном по солнцу и звездам. Вооружившись градштоком или астролябией, он каждую вахту тщательно мерил угол на Полярную звезду, затем вычитал от девяноста градусов замеренный угол и получал, таким образом, искомую широту. Об особой точности тогда речь не шла, все делалось приблизительно, а потому если в морях, как и раньше, плавали, прежде всего, по береговым ориентирам, то в океанах корабли ходили почти исключительно прямыми углами: вначале прямо по широте, а затем так же прямо на юг или север, в зависимости от необходимости.

Много мороки было и с морскими картами. Хотя голландские зеекарты с разноцветными 16-румбовыми компасными лучами и весьма живописными розами ветров считались в то время самыми точными и совершенными в мире, все обозначения на них были нанесены весьма и весьма приблизительно. В силу этого, наряду со знаниями, весьма высоко ценился практический опыт и интуиция штурманов. Имена особо одаренных мастеров своего дела были на слуху у всех, судовладельцы наперебой переманивали их к себе и на деньги не скупились, ибо успешность перевозки товаров возмещала все затраты. Как оказалось, Рюйтер весьма быстро завоевал себе имя удачливого штурмана-пилота. У него всего оказалось вдосталь: и знаний, и опыта, и особого штурманского чутья, которому никто и никогда не может научить.

По прошествии некоторого времени умелого навигатора заметили судовладельцы и произвели в лоцманы. Отныне уже Рюйтеру было доверено самостоятельно водить суда по морям.

В 1635 году он был послан к Гренландии за китовым жиром — ворванью, но в тот год китов там было мало. Капитан нервничал, и тогда Рюйтер предложил:

— Давайте спустимся к Магеллановой земле. Там, я слышал, в прошлом году ходили огромные стада кашалотов!

— Но для этого нам придется пробороздить вдоль целый океан! — с сомнением почесал бороду капитан. — Ты ведь еще совсем мальчишка, справишься ли?

— Справлюсь! — упрямо ответил лоцман. — Без прибыли не будем!

Чтобы понять масштаб предлагаемого Рюйтером маневра, сегодняшнему читателю достаточно бросить лишь один взгляд на карту. Даже для нынешних лайнеров этот рейс, перечеркивающий вдоль с севера на юг всю Атлантику, был бы не из простых, что уж тогда говорить об утлых суденышках середины семнадцатого века! Но Рюйтер был Рюйтер, и его дерзкий бросок от одних ледников к другим, несмотря на все трудности, и вправду оказался на редкость удачным Китобои обнаружили огромное стадо китов и не отстали от него, пока полностью не забили свои трюмы бочками с остро пахнущей ворванью. Наградой лоцману была лишняя доля с прибыли, данная ему с общего решения команды.

В один из приходов Рюйтера домой мать завела с ним давно ожидаемый разговор:

— Михаил! Ты уже в том возрасте, когда пора обзаводиться спутницей жизни, к тому же оклад судового лоцмана позволяет тебе сносно содержать семью.

Рюйтер кивнул. Он особо не возражал.

— У меня и невеста на примете имеется! — продолжала меж тем мать.

— Кто же? — оживился сын-лоцман.

— Мария Валтер, дочь бочарника Грирскерке. Девушка очень благонравна, да и отец весьма солиден.

Рюйтер кивнул. Невзрачную скромницу Марию он знал давным-давно, и хотя особой любви к материнской избраннице не питал, возражать против ее выбора не стал. Не все ли равно, кто будет ждать тебя на берегу!

— Я вовсе не против Марии Валтер! — сказал он матери, собираясь в плавание к далекой Бразилии. — Вот вернусь с деньгами, тогда и о семье можно будет думать!