Владимир Шигин - Серебряный адмирал

Флот был последней надеждой осажденной республики. Рюйтер не мог спасти страну от французских полчищ, зато мог нанести удар по морской силе неприятеля, а если получится, то и рассорить союзников, предварительно их разбив. Именно поэтому флот был немедленно пополнен, несмотря на все трудности, людьми и припасами. Самому же лейтенант-адмиралу глава республики де Витт отписал следующее: «Мы почитаем обязательно изъявить вам наше совершенное удовольствие за оказанное вами мужество в битве с неприятелем нашего государства и уверить вас, что мы не преминем при случае доказать вам сие на опыте.» Учитывая обстановку на сухопутье, Рюйтеру было велено не удаляться более от своего берега, а прикрывать его от возможных нападений англичан и французов.

Меж тем победоносное наступление французов продолжалось. Слабая голландская армия была почти бессильна против вымуштрованных мушкетеров и драгунов «короля-солнце». Вскоре под пятой Людовика была уже половина Голландии. Когда французы подошли к Амстердаму, жители города открыли шлюзы на плотинах и пустили воду. Вслед за Амстердамом открыли плотины и другие города. Затопление обширных районов страны вынудило французов отвести войска. Нидерланды получили некоторую отсрочку, но положение дел было все равно очень тяжелым.

Победы, как хорошо известно, всегда вызывают прилив народного энтузиазма. Поражения же обычно ведут к недовольству и смуте. Не была исключением из общего правила в 1672 году и Голландия. Пока боевые действия происходили только на море и успех следовал за успехом, в стране царила всеобщая приподнятость духа. Когда же наступило время поражений на сухопутье, мгновенно вспыхнуло недовольство. Толпы народа требовали немедленного смещения с поста главы республики де Витта и назначения штатгальтером и генерал-капитаном Голландии и Вест-Фрисландии принца Оранского Вильгельма Второго. 3 июня в Гааге произошел государственный переворот, и принц Вильгельм принял власть над погибающей страной.

Несмотря на достаточно неплохие отношения с братьями Виттами, Рюйтер отнесся к их низложению достаточно спокойно. Что касается принца Оранского, то он никогда не был в числе его сторонников оранжистов. Рюйтер вообще всегда, по мере возможности, старался быть подальше от большой политики, повторяя при каждом удобном случае:

— Каждый должен делать свое дело. Дипломаты — говорить и обманывать, властители — править и надувать щеки, мы же, моряки, — плавать, торговать, а если понадобится — то и драться.

Пришедшего к власти принца Рюйтер поздравил письмом. Штатгальтеру он желал «счастья, успехов и благословления Господнего». Принц, более всего озабоченный сухопутными делами, в распоряжения Рюйтера не вмешивался, попросив его в ответном письме лишь не удаляться далеко от Голландии. Почти одновременно с письмом штатгальтера к Рюйтеру пришло известие о скором подходе торгового каравана из Ост-Индии, который, судя по всему, англичане уже давно с нетерпением поджидали.

— Придется лишить их этого удовольствия! — здраво рассудил лейтенант-адмирал и решительно направил свои корабли навстречу ожидаемому каравану.

Хотя старый адмирал и молодой принц Оранский находились в прекрасных отношениях, смена правительства не заставила де Рюйтера отказаться от дружбы с Иоханом и Корнелисом де Виттами после их трагического падения, хотя очень многие ради собственной карьеры открещивались от знакомства с ними. Когда Корнелис, который вместе с Рюйтером участвовал в экспедиции к Медуэю, был арестован и ложно обвинен в заговоре против принца, лейтенант-адмирал отправил Генеральным штатам письмо в его защиту. Позднее «достопочтенный господин» спросил адмирала, где он оставил свою справедливость и мудрость, когда писал это письмо. Де Рюйтер ответил: «Если в нашей стране никто не смеет говорить правды, ее дела обстоят очень плохо. Однако я буду говорить правду до тех пор, пока смотрят мои глаза». К сожалению, его заступничество было напрасным…

Тем временем смута и недовольство в Голландии достигли своего апогея. Пошли разговоры об измене бывших правителей, которых стали уже обвинять в прямой измене. Оранжисты требовали от братьев Витгов письменного отречения от власти. Те, ссылаясь на то, что избраны на свои посты депутатами всех провинций и сословий, долго отказывались, но затем под давлением и угрозами согласились. Однако оба Витта были людьми неробкими, а потому, ставя свои подписи под документом, передающим власть принцу, оба рядом со своими подписями поставили две буквы V. С., т. е. vit coactus (по принуждению). Этого демарша оказалось достаточно, чтобы оба были немедленно убиты приверженцами Оранского дома.

Едва Корнелий Витт прибыл с флота в Гаагу, как его дом был немедленно окружен беснующейся толпой. К этому времени старший брат Иохан уже был ранен на улице, хотя в тот раз его успели отбить солдаты. Один из нападавших был пойман и казнен. Однако это было только начало. Тогда же был распущен слух, что братья собирались отравить принца Оранского. После этого Корнелий был арестован и посажен в тюрьму. Однако соратник Рюйтера все отрицал. Это не помогло, и младшего Витта осудили к лишению гражданства и изгнанию из страны. Но буквально через день разъяренная толпа ворвалась в тюрьму и забила Корнелия палками. Прибывший на помощь Корнелию, еще не оправившийся от старого ранения Иохан был пронзен ножом, а затем какой-то кузнец добил его пистолетным выстрелом в лоб. Тела вчерашних кумиров долго таскали по улицам, а затем повесили за ноги на одной из площадей.

Известие об убийстве братьев Витт настигло Рюйтера уже в море. Случившееся потрясло лейтенант-адмирала. Ведь от старшего Иохана де Витта он всегда имел большую поддержку во всех своих планах и спорных делах, а с младшим его навечно связал совместный блестящий рейд на Мидуэй, где Корнелис де Витт по праву разделил с ним лавры победителя. Не выходя из своей каюты, Рюйтер целый день молился за души погибших. С тяжелым сердцем продолжил он плавание, даже не предполагая при этом, сколь драматичные события разворачиваются сейчас и вокруг его семьи.

Известие об убийстве бывших правителей, как это часто бывает, сразу же вызвало у многих желание свести счеты с теми, к кому братья относились с почтением и кому покровительствовали.

В Амстердаме возбужденная толпа кинулась с криками и угрозами к дому Рюйтера с твердым намерением перебить всех его обитателей, а заодно и поживиться добром. В это время в доме находилась лишь жена адмирала с одной из дочерей, племянницей и двумя служанками. Немедленно заперев все двери, женщины в ужасе ждали развязки. Супруга адмирала все же не потеряла полного самообладания и успела позвать на помощь жившего по соседству зятя, купца Весселя Шмитта (тот был женат на ее дочери от первого брака). Шмитт не только пользовался достаточным авторитетом в городе, но и являлся капитаном мещанской роты ополченцев. К тому же купец был человеком не робкого десятка. Успев прибежать к Рюйтерам, пока толпа еще не окружила дом, он быстро все понял и отослал обеих служанок с записками о помощи. Сам же, высунувшись из окна, вступил в переговоры с толпой.