Морис Симашко - Маздак

Авраам с Рамом подбежали к павшему на дороге рабу. Стражник отвел плащ с его лица: оно еще было испуганным, изо рта вытекала струйка крови. Черная маленькая стрелка жестко торчала против сердца. Авраам перекрестился…

Светлолицый с Сиявушем теперь осторожно объезжали кусты, держа луки напряженными. Азаты поскакали в оцепление с другой стороны. И тогда увидели бегущего. Перепрыгивая через кучи глины, мчался он к кирпичам. Азаты не успели: им помешал большой ров, что вел к ямам. Убегавший оглянулся: кривая улыбка сдвинула его верхнюю губу, и желтые зубы открылись до корней. Авраам ясно увидел это, несмотря на расстояние. Что–то нечеловечески жестокое, злобное, ночное было в рябом потном лице. Взобравшись на коня, убийца поскакал к роще. Когда азаты переехали ров, никого уже не было видно…

Убитый раб лежал на земле. Азаты расступились, одновременно приложили ладони правой руки ко лбу. От дома шел эрандиперпат Картир. Увидев завернутое в плащ Светлолицего тело, он остановился, стал вглядываться. Длинные крашеные усы его тревожно дрогнули. Но тут эрандиперпат услышал голос самого Светлолицего и с недоумением посмотрел на всех…

В это время принесли из кустов и бросили на траву еще одного мертвого. Пущенные азатами стрелы все же попали в кого–то. Сиявуш наклонился, посмотрел, ногой повернул мертвое тело к солнцу. На выгоревшей рубахе явственно проявились дуги бычьих рогов от споротого родового знака. Светлолицый в ярости схватился за меч, плюнул на рубаху мертвого.

Принесли новые плащи. Сиявуш со Светлолицым завернулись в них и выехали за ворота. Впереди и сзади них теперь поскакали азаты…

Заплакала женщина, приходившаяся матерью мальчику–рабу. А он лежал как живой: все такой же испуганный. Собрались еще рабы, но никто не касался убитых. Все мертвое у персов поганое, а здесь — вдвойне: брызги зла от Ахримана попали на них, ибо умерли они насильственной смертью. И тут снова увидел Авраам красного мага–огнепоклонника.

— О Маздак… Маздак, о–о!..

Оставшиеся азаты, стражники, рабы — все коснулись ладонями глаз и сложили на груди руки. Только мать плакала, ничего не замечая. Глубокая складка сдвинула громадный лоб мага. Мягко, властно, разрешающе положил он ей на плечо руку:

— Коснись своего ребенка, женщина!

Она сначала отшатнулась назад и вдруг пала на тело сына лицом и руками. В ясных глазах мага не было сомнения.

— Это просто отжившая плоть, люди!..

Рабы уже безбоязненно взялись, понесли мертвых куда–то. Авраам во все глаза смотрел на великого мага.

— О–о Маздак!..

Женщина, не поднимаясь с колен, протянула к нему руки, и маг печально кивнул ей большой головой.

Дипераном третьего ряда будет он. Еще неделю назад объявили ему об этом, в день приезда. Это значит, что стал он главнее того самого Фаруда, которому помогал прошлым летом переписывать христиан Нисибина. Ибо только дипераном второго ряда был Фаруд. А всего пять рядов диперанов, и над всеми — эрандиперпат.

Большой и важный, эрандиперпат Картир сам объяснил Аврааму его обязанности. Библиотеку языческих книг будет приводить он в порядок. И еще записывать на трех языках: пехлеви, ромейском–греческом и арамейском все, что скажут ему из происходящего в арийском государстве Эраншахре. Диперан, который делал это, умер зимой. Аврааму отвели комнату — впритык к библиотеке…

Он потянулся на лежанке, радостная легкость была во всем теле. Форменное одеяние диперана!.. Авраам вскочил, быстро сбегал по нужде, всполоснулся и начал одеваться. Облегающая тело куртка с царским знаком, широкие у бедер штаны для удобства при конной езде, высокие мягкие сапоги. Он сразу сделался выше, а твердая куртка не давала опускать голову. Два дня назад надел он ее и тут же увидел девочку на заднем дворе дасткарта. Дочкой управляющего садом Михробазеда была она и все бегала мимо кухни, где получали еду дипераны. Четверо их жили в доме эрандиперпата: старый Саул, который ругал его в дороге, и трое молодых. Ближе всех стал Артак, хоть и язычник…

Рука Авраама нерешительно остановилась: помешал кипарисовый крест. Он вспомнил глаза эконома, пригонявшего на нем одежду в царских мастерских. Портные тоже были христиане и все поглядывали в его сторону. Авраам тогда оставил крест сверху, хотя другие дипераны–христиане носят его под курткой. И кресты у них совсем маленькие.

Впрочем, многие христиане на границе и по ту сторону, в империи, вовсе не носят крестов. Это здесь стали носить после старых гонений. Когда–то, при царе Шапуре Втором, в год истребления христиан, повесили на позор им тяжелые дубовые кресты на шею. В память мучеников не снимают их теперь…

В коридоре он остановился, пригладил волосы ладонью и сам не заметил, как убрал крест под застежками на груди. Там он и остался, под курткой…

Девочки, которую заметил он, не было во дворе. Артак уже получил по круглому персидскому хлебцу для себя и Авраама. Как и в другие дни, им дали еще кислое молоко в чашках. Саул уже поел и подгонял их. Сегодня был большой Царский Совет…

Двенадцать диперанов сидели за желтой занавеской, которая скрывала нишу писцов от царского зала. Они все видели и слышали оттуда. Гладкая подставка стояла перед каждым и бронзовая чернильница. Старший диперан Саул только хмурился, когда они слишком громко говорили друг с другом.

Внизу, в необъятном зале, стены были серебряные, и светильники тысячу раз отражались в них. На квадратных колоннах выделялись звери с крыльями и цари на конях. Все они: звери, лошади и люди — были приземистые, могучие, с толстыми ногами и мощно выгнутыми шеями. Арташир, внук Сасана, основателя династии, Шапур Великий, Бахрам Гур — он видел уже эти рельефы на дороге из Нисибина. У арийцев царь — это бог, и Авраам с замиранием поглядывал на красную завесу от пола до потолка в начале зала. Царь царей, незримый за ней, будет сегодня здесь. Он правнук всех этих богов в коронах с тяжелыми прямыми мечами у пояса. А пока что рядом с Авраамом диперан Артак все баловался и дергал за штаны худенького армянина Вуника.

— Это у нас маленький зал, — объяснял Артак. — Главный зал — с той стороны, для приемов…

Авраам только издали видел гигантский сверкающий фасад. На площадь перед дворцом никого не пускали. Сюда, в Зал Царского Совета, они проехали сзади, через внутренний двор. Но почему здесь нет окон, и персы жгут светильники, когда снаружи день?..

Диперан Вуник вдруг повернулся и ловко щелкнул пальцем в лоб донимавшего его Артака. Молодые прыснули. Главный диперан–распорядитель внизу недовольно посмотрел в их сторону. Артак лишь погрозил Вунику кулаком…

Один огромный ковер, темно–бордовый, в персидских ромбах, закрывал весь пол. В строгом порядке были разложены по нему красные, синие и желтые подушки. Как раз посредине зала ковер был прорезан по кругу, и зияла черной пустотой яма.