Марина Александрова - Варяг

Потому, поразмыслив еще немного, Мстислава расправила горестно опущенные плечи и твердой поступью двинулась в сторону покоев князя Владимира. Князь только что закончил трапезу и собирался пойти поспать в сладкие послеобеденные часы, когда ему доложили о том, что его племянница Мстислава хочет его видеть.

Бормоча себе под нос что-то о не в меру назойливых племянницах, от которых нет покоя ни днем, ни ночью, князь вышел из опочивальни. Увидев белую, как мел Мстиславу, он понял, что случилось что-то недоброе.

– Князь! – потеряв выдержку, вскрикнула Мстислава и бросилась ему в ноги.

– Что случилось, дитя мое? – удивился Владимир.

– Беда стряслась, князь, – отвечала, захлебываясь слезами, княжеская племянница.

– Не реви, говори толком, – похлопал ее по плечу Владимир.

– Непраздна я, князь, – вновь заливаясь слезами и дрожа, как осиновый лист, призналась Мстислава.

Князь изрядно тому удивился.

– Так что ж с того? – спросил он. – Радоваться ведь надо – Эрику наследника подаришь! А ты в плачь!

– Ах, князь, кабы Эрику, я бы не горевала...

Тут князь Владимир изволил расхохотаться.

– Ну, девка! Холодна, холодна, а на поверку ишь какая горячая оказалась! Супруг, значит за дверь, а ты! Ну, племянница! Да ты не боись, Эрику я про то ничего не скажу, может, и милостивца твоего куда пристрою...

– Ох, не понял ты ничего, пресветлый князь! – с горечью в голосе произнесла Мстислава. – Ведь твоего ребенка я под сердцем ношу! Никто боле не входил ко мне!

Владимир мгновенно посерьезнел.

– Брешешь, красавица! Это когда было! И вообще, велено тебе про это забыть, так забудь. Еще не хватало, чтоб кто узнал, что я с родной племянницей ложе делил!

– Так ведь делил! – вдруг воскликнула Мстислава. – И ребенок, вот он, от той ночи!

– Тише, ты, сумасшедшая, – шикнул на Мстиславу Владимир. – Что раскричалась! Не дай Бог, услышит кто!

– Так что ж мне делать?! – не приглушая голоса, продолжала вопрошать Мстислава.

– Да, что ты, молодуха, шум поднимаешь? Неужто думаешь, что славный наш Эрик настолько сведущ в подобных делах, что додумается до правды?

– Ох, князь, он все поймет, как только узнает, что непраздна я!

– Откуда? Я бы, вот, не в жизни не догадался, – теребя бороду, удивленно произнес Владимир.

– Да как же тут не догадаться, если он до сих пор меня не взял! – чуть ли не криком прокричала Мстислава.

Князь оторопело оглядел Мстиславу снизу доверху и озадаченно почесал затылок.

– Почему? – наконец задал он вполне резонный вопрос.

– А кабы я знала, – махнула рукой Мстислава.

– Что, и не разу? – продолжал вопрошать донельзя удивленный князь.

– Нет, – коротко ответила Мстислава.

– Ну дела! – покачал Владимир головою, скорчив такую гримасу, что любой скоморох позавидовал бы. – Может он, того, девок-служанок брюхатит?

– Ой, не хитри, князь, будто ты и не знаешь, кого он брюхатит, чьим именем меня по ночам зовет, к кому от меня при любой возможности бежит!

– Ты про это... Я уж думал, что остыл он... Вот ведь, верный попался...

– Что ж ты, князь, про то не думал, когда меня замуж за него отдавал?

– Так она же рабыня! И тебе не помеха. Насколько ведаю я, поселил ее твой муж возле деревни, на земле, что я Эрику подарил, и оттуда нет ей выезда...

– Зато ему въезд открыт, – резанула Мстислава.

– Не шуми, девка, – поморщился Владимир. – Что я могу здесь сделать? Сказать, чтоб отказался от рабыни? Да с чего бы? Что ж, мне теперь по христианскому закону от всех своих отказываться? Или прикажешь заставить его с тобою спать? А со стыда потом не умрешь?

Мстислава молчала. Только тихонько всхлипывала и утирала глаза рукавом тонко вышитой рубахи.

– Попробуй разрешить все сама, – вздохнул Владимир. – Ну что ты, не баба что ли? Красавица, умница, не мне тебя учить, как мужика на это дело сподобить. Ну, успокаивайся и иди. Никакой беды здесь нет, стоит тебе захотеть только, и все утрясется.

– Неужто так и не поможешь мне, князь?

– Не в силах я тебе помочь! Ты вот что, если правда все же наружу выплывет, ты моего имени не называй, а то великий позор получиться может!

– Не бойся, князь, – гордо подняла голову Мстислава. – Не робей, обойдусь и без твоей помощи.

И собрав последние остатки мужества, Мстислава вышла из княжьих покоев.

– Вот ведь, неладная! – бурчал себе под нос Владимир, отправляясь в опочивальню. – Сплошные беды с этими бабами. Даже в этом деле непригодны стали!

Вернувшись домой, Мстислава затворилась в рукодельной и носа оттуда не казала – чудилось ей, что все сразу прочитают по глазам ее страшную тайну. В памяти ее вставал тот черный день, когда совершила она самую роковую ошибку в своей жизни.

Не спалось Мстиславе в княжеском терему – тревожило ощущение близкого счастья. До первых петухов металась на мягких перинах, маялась бессонницей, нежно улыбалась в темноту. Грезился ей стройный воевода, увиденный днем в княжеской палате, предназначенный ей в супруги.

Мстислава росла без матери, в вечном отдалении от нее, в затворничестве, и некому было раскрыть ей той тайны, что соединяет супругов. Оттого и горело в ней сердце, оттого и мучалась она сладкой, неведомой негой.

Задремала на заре и не слышала, как тихонько скрипнула дверь, не слышала приближающихся шагов. В дремоте почувствовала горячие губы, прильнувшие к шее, щекотное дыхание и касание рук, для которых не было преград. Не очнувшись еще от грез, потянулась к неведомому пришельцу, обняла его, прильнула крепко, повинуясь не рассудку – вековому бабьему чутью.

От горячих, жадных поцелуев – жгли они, как укусы, – слетела дремота. В свете нарождающегося дня увидела она рядом не неведомого, долгожданного возлюбленного, а самого князя Владимира. Рванулась, хотела крикнуть, но жесткая ладонь закрыла рот.

Обманула девку пьянящая юность, ложным оказался трепет первого ожидания. Сладкая тайна пришла к ней не в обличии нежного супруга – властительный князь, коему не смела отказать, лежал рядом, ласкал покорное тело. И ведь знала она, что закричи сейчас, ушел бы он, побоялся дурной славы. Но не закричала, словно ледяной голос изнутри приказывал: терпи, дуреха, не рыпайся, сам князь снизошел, а воспротивишься – лишишься всех его милостей, кому нужна будешь? О грядущих княжеских милостях и были помыслы Мстиславы в тот момент, когда впервые приняла она мужчину в лоно свое...

И эти надежды обманули ее. Владимир словно позабыл о своей полюбовнице, а может, и взаправду позабыл – мало ли у него таких? Выдал замуж и успокоился. Только перед свадьбой нашептала ей сваха заветное – мол, не в бабки муж с женой в постели играются, а в кое-что другое, и от того нарождаются дети... Но о ту пору и в голову Мстиславе не пришло, что понесла она от князя. А подумай тогда – можно было б еще сделать что-нибудь. Деревенские бабы травили себе плод – с ворот прыгали, перетягивали чрево туго, парились до изнеможения в бане. Говорят, помогало. Такое Мстислава содеять с собой поопасилась бы, но есть же знающие люди, могли бы помочь. А теперь уж поздно, должно быть...