Александр Листовский - Солнце над Бабатагом

Рядом с Вихровым лежал Кондратенко. Их отношения определились еще с первой встречи. Вихрову нравился своей простотой этот веселый молодой командир. И он, вспоминая, как ему самому было трудно в первое время по прибытии в полк, старался во всем помогать Кондратенко.

От костра потянуло запахом жареного мяса. Вихров почувствовал, как ему хочется есть.

Кондратенко приподнялся и взглянул на него.

— Попьем? — предложил с улыбкой, зачерпывая полную кружку воды из стоявшего рядом брезентового ведра.

Вихров, хотя уже и не очень хотел пить, но все же с наслаждением выпил кружку холодной пресной воды.

— Да, хорошо, — сказал он.

— Все-таки нашему эскадрону повезло, — подхватил Кондратенко, — потери небольшие.

— А вот Кошевого из первого эскадрона убили, — поднимая голову, сказал Латыпов, который, казалось, давно уже спал. — Рядом бежали. Пуля в самый лоб стукнула… Жаль его, старый буденновец. Семен Михайлович сколько раз его отличал. Такой был рубака.

— Рубака! — подхватил Гриша. — А вы видели, как наши джигиты из мусульманского отряда сегодня дрались? Дым с огнем! Как рванули в атаку — и пошли, и пошли, только перья летят!

— Я видел, как у них один жеребец схватил, значит, за холку басмаческого, повалил, подмял под себя вместе с басмачом и давай, значит, ногами топтать, — сказал Латыпов.

— Это они на пайге так приучились, — пояснил Гриша.

— Я вот все смотрю на Гришу, — заговорил Кондратенко, — смотрю и вспоминаю, что в вашей дивизии должен служить один мой землячок. Такой же дядя здоровый.

— Кто такой? — поинтересовался Латыпов.

— Дерпа. Не знаете, в каком он полку?

— Дерпа? — подхватил Вихров. — Так он же нашего полка. Сейчас он в высшей школе… Он тоже из Донбасса.

— А разве вы донбассовский? — спросил Гриша.

— А как же! Из Ровеньков. Знаете?..

— Из Ровеньков? Я знаю. Бывал, — сказал Кузьмич, присаживаясь.

— Что это вас, товарищ доктор, вроде раздуло? — спросил Гриша, с улыбкой глядя на лекпома.

— Ведра два воды выпил. Факт. Еще пить хочется.

— Смотрите, товарищ лекпом, чтобы у вас рыба не развелась в животе, — сказал серьезно Кондратенко.

— Как это рыба? — насторожился Кузьмич.

— Очень просто.

— Изволите шутить, товарищ командир, а мне не до смеха.

— Что так?

— Есть, здорово хочется, — кивая в сторону котлов, снисходительно ответил лекпом. — Пейпа! Пейпа! — крикнул он фуражира.

— В чем дело? — спросил тонкий голос.

— Ты что же спишь! Ведь у тебя обед, факт, подгорает!

— Это, может, у кого другого. Только не у меня, — спокойно отвечал толстяк, исполнявший обязанности повара. Он поднялся, подошел к котлу и, подняв крышку, попробовал плов. На его красном, с блестящими щеками круглом лице появилось блаженное — выражение. Он облизнулся.

— Ну как? — спросил Кузьмич.

— Через полчаса будет готово.

— Смотри, чтобы все было в порядке! Надо хорошенько ребят накормить.

Лекпом внушительно покашлял, угрожающе пошевелил усами и направился к юртам.

Неподалеку от того места, где лежали Вихров и Кондратенко, послышался смех. Вихров прислушался. Разговор шел о том, как можно до смерти напугать человека. Сачков рассказывал молодым бойцам о своей службе в драгунском полку в начале германской войны. Драгуны, разъезд в шесть человек, встретив по дороге корчму, крепко выпили. Однако все могли ехать дальше. Только один, хватив лишнего, захрапел тут же у ног привязанной лошади. В это время с другой стороны к корчме подходил немецкий разъезд. Услышав, что свои уходят все дальше, лошадь, как это обычно бывает, начала беспокоиться и наступила на спавшего драгуна. Тот спросонья заорал, засквернословил дико-отчаянным голосом. Немцы испугались и удрали…

Ночью, нагрузив верблюдов мехами с водой, бригада двинулась в обратный путь на кишлак Варганзи.

Луна, светившая с темно-зеленого неба, заливала барханы призрачным, светом.

Теплый ветер доносил от колодцев плач, визг, вой и хохот шакалов. Звуки эти то росли, то, обрываясь, замирали вдали…

Спустя несколько дней полк возвратился в Каттакурган.

Больной комбриг Деларм с осунувшимся, желтым от лихорадки лицом лежал в постели и слушал Петрова, который только что слез с лошади и, пройдя к комбригу, рассказывал ему о разгроме Абду-Саттар-хана.

— Вот это молодцы! Лихо разделали! — слабым голосом говорил Деларм, слушая комиссара. — А меня тут так трясло, думал, умру. Тропическая малярия. Три дня температура на сорок одном с десятыми держалась… Врач говорил — хотел гроб заказывать. Да. Еле отошел… Спасибо товарищу Шарипову. Не забывал меня. Частенько захаживал.

— Ну, что у вас нового? — спросил Петров.

— Да, что же я тебе сразу не сказал! — спохватился Деларм. — Из Ташкента приехал председатель ЧК. — Он понизил голос, оглянулся на дверь. — Ну, зашел ко мне, товарищ, Мамедов его фамилия, и просил, чтобы его приезд остался в секрете. С ним еще несколько человек.

— Ты не знаешь по какому делу?

— Нет. Он ничего не говорил. Только интересовался, когда ты вернешься.

— И давно они здесь?

— Дня четыре…

За дверью послышались грузные шаги. Без стука вошел невысокий коренастый человек в гимнастерке. Оглядев присутствующих быстрыми зоркими глазами, словно ощупывая, он подошел к Петрову и, назвавшись Мамедовым, крепко пожал его руку. Потом он дружески кивнул Деларму и, подвинув себе стул, присел к столу.

— А откуда вы меня знаете, товарищ Мамедов? — удивился Петров, с любопытством рассматривая его монгольского типа лицо.

— Я всех знаю, — сказал Мамедов, прищурившись. — А с вами, между прочим, встречались в штабе Туркфронта.

— Не помню.

— Вы с одним командиром стояли в коридоре, а я мимо прошел.

— А-а! Возможно, — сказал Петров.

— Товарищ Петров, скажите, пожалуйста, какой у вас есть материал на Улугбека? — спросил Мамедов, быстро взглянув на него.

— На Улугбека? — Петров в раздумье провел рукой по лицу. — Да, собственно, все то же, о чем я сообщал военкомдиву. То есть, басмачам дважды становилось известно о наших предполагаемых действиях. Ну, а потом последний случай с избиением дехканина. Я расцениваю подобные действия как провокационные. Так я и говорил товарищу Шарипову.

Мамедов побарабанил по столу короткими узловатыми пальцами.

— Да, — сказал он. — В Ташкенте нам удалось кое-что раскрыть. Несомненно, что мы имеем дело с какой-то тайной организацией. Но мы еще не знаем, ведут ли нити в Каттакурган… Во всяком случае, ваше сообщение очень помогло нам. Пока, конечно, прошу держать наш разговор в строгом секрете, чтобы не напугать кого не нужно.

— Ну, это само собой разумеется, — сказал Петров. — Об этом будем знать только мы с вами и товарищ Деларм.