Сергей Смирнов - Царь Горы, Или Тайна Кира Великого

— Ты желал остаться со мной,— сказал мне Кир,— Ос­танься.

Эта трапеза казалась куда более удивительней той, что была некогда устроена Киром для войска Астиага в предместьях Пасаргад.

Дул слабый южный ветер, прокатываясь волнами по высохшим травам. Пустыня казалась бескрайней. Ярко све­тило солнце. Казалось, шатер царя и эти столы, ломившиеся от блюд, стоят посреди совершенно пустого мира. Царь, окруженный своими лучшими воинами, восседал на своем царском месте, во главе трапезы, спокойно и терпеливо дожидаясь гостей.

Мириады массагетских мух еще не успели облепить рос­кошные персидские яства, как хозяева пустыни стали при­ближаться с северной стороны. Земля задрожала от гула копыт. Травы затрепетали.

Царь Кир даже не посмотрел в ту сторону, откуда дви­галась огромная орда.

Конница сразу заняла треть холмистого окоема. На мой глаз, гостей ожидалось никак не менее трех, а то и пяти десятков тысяч.

«Бессмертные» еще плотнее обступили своего повели­теля.

— Садитесь за трапезу! — приказал Кир своим воинам.

И те, с опаской поглядывая на орду чужаков, стали рассаживаться на персидских коврах, постеленных вдоль столов.

Впервые мне досталось место по правую руку от Кира.

Царь вздохнул с облегчением, когда увидел, что его войско не сразу ринулось к стану, а стало медленно приближаться, как бы уступая первенство здешнему народу. Меня же эта медлительность тревожила не менее, чем «бес­смертных». Замысел Кира казался мне чересчур опасным.

За три-четыре стадия до места священной трапезы массагеты тоже сбавили ход.

Надо признать, их конница выглядела великолепно. Всадники так и сверкали золотыми украшениями — коль­цами, висевшими на их головных уборах, нагрудными пла­стинами. На лошадях также блестели широкие нагрудники, выкованные из меди, а золотом поблескивали нащечники, уздечки и удила. В остальном же массагеты не отличались от менее богатых золотом и медью скифов. Они носили такую же кожаную одежду — хитоны, гиматии, штаны и закрытые высокие башмаки.

— У тебя всегда были зоркие глаза,— обратился Кир ко мне.— Еще не ослабли?

Я пригляделся к гостям и вынужден был огорчить Кира:

— Царь! Не вижу царицы Томирис. Не вижу ее сестры. Может быть, они следуют за своим воинством. Впереди — какой-то знатный молодой воин.

— Каков возраст? Каковы волосы? Каков конь? — на­хмурив брови, скороговоркой вопросил меня Кир.

— Царь! — сказал я, впервые в жизни щурясь до боли.— Ему около двадцати лет от роду. Гордое лицо. Но волос не вижу. У него головной убор, похожий на тиару. Выше, чем у остальных. Украшен с боков двумя большими золотыми кольцами. Конь необычный: воро­ной, с белой грудью, белым лбом и светлыми пятнами на крупе.

— Спаргапис! — решил Кир, не оглядываясь в сторону предводителя массагетов,— Наверно, ослушался свою мать. Воин.

Впервые после перехода Аракса на лице Кира появилась улыбка.

Между тем массагеты раздумывали, что же им делать. А выбор был прост: сразу напасть на стан Кира и, пока не подоспело все персидское войско, перебить охрану царя, а его самого или убить, или захватить в плен; самим присоединиться к необыкновенной трапезе; наконец, попросту убраться восвояси, глотая слюну.

Конь под Спаргаписом волновался. Царевич ездил на нем вдоль своего войска и приглядывался скорее не к столам с яствами, а к персидскому войску, также остановившемуся как только остановились массагеты.

Видимо, не в обычаях этих варваров коварно убивать гостей, устраивающих трапезу для хозяев. К тому же ветер дул как раз в сторону массагетов, наполняя их ноздри бла­гоуханием блюд.

Спаргапис наконец подал знак своим и двинулся к стану Кира в сопровождении не более чем двух сотен знатных воинов. Видимо, он сам пересчитал издали телохранителей Кира.

Не доезжая примерно двух плетров, массагеты остано­вились, сошли с коней и приблизились к столам уже пешком.

Кир же повелел своим воинам начать трапезу.

— Не напивайся сразу,— предупредил он меня,— Бу­дешь послом. Слушай, что они скажут.

И вот массагеты подошли к царскому столу. Между ними и «бессмертными» остался зазор в пятьдесят шагов (мне пришлось точно измерить это расстояние). Спар­гапис первым снял с пояса меч и, опустившись на ковер против жареного барана, положил свое оружие рядом с собой.

Спаргапис был невысокий человек с довольно широко посаженными глазами и несколько приплюснутым — ви­димо, поврежденным — носом. Признаюсь, я не заметил в нем никакого сходства с Азелек.

Сев, он не притронулся к еде, а, склонившись вперед и повернув голову, стал внимательно смотреть на Кира.

— Может, он боится, что вино отравлено? — тихо за­метил я.

— Твой черед,— бросил мне Кир и жестом указал, где теперь должно быть мое место.— Скажи Спаргапису, что Кир, царь стран, Ахеменид, желает благополучия его матери Томирис, ее сыну и ее коням.

Я поднялся на ноги и направился в сторону безмолвных массагетов. Все они вперились в меня, как охотники в бегущую лань. Мне показалось, что я прошел вдоль стола никак не менее целого парасанга, пока не достиг воинов Спаргаписа.

Я передал послание Кира на бактрийском наречии, ко­торое многим массагетам было понятно, а затем, нагнув ближайший к Спаргапису кувшин, отлил из него в кубок вина и с наслаждением сделал несколько глотков. Вино было хорошим.

Массагеты разом шумно вздохнули, загалдели между собой и принялись за трапезу.

Все начиналось хорошо, если не считать того, что персы и кочевники, принявшись за трапезу, все еще бросали друг на друга косые, опасливые взгляды.

Выполнив первое поручение Кира, я, весьма доволь­ный своим успехом, неторопливо двинулся вдоль стола в обратный путь. Но приятно насытиться мне уже было не суждено. Едва я достиг своего места, которым, как никогда, мог гордиться (оно находилось совсем близко от походного трона), как царь вновь отправил меня в дальнюю дорогу, повелев мне мягко укорить Спаргаписа за то, что тот все еще не зовет к столу весь свой народ, ведь места и еды хватит на всех, а если даже и не хватит, то Кир прикажет уставить столами весь обозримый про­стор земли.

Скрыв горестный вздох, я вновь поднялся — на этот раз с еще с большим трудом — и пошел к массагетам.

Внезапно столы и весь обозримый простор земли дви­нулись передо мной и пошли кругом. На полпути я замер и, закрыв глаза, постарался удержаться на ногах.

«Неужто вино такое крепкое?!» — изумился я, кое-как справившись с головокружением, а когда открыл глаза, изумился еще больше.

Массагеты еле ворочали ртами, раскачивались из сто­роны в сторону. Кое у кого из них уже не хватало сил донести кусок до зубов. Движения их становились все более медлительными и неуклюжими, а ведь и четверти часа не прошло с начала пира!