Дон Делило - Весы

Тем временем он читал братнин устав Корпуса морской пехоты и готовился к тому дню, когда пойдет в армию.

В классе было два парня, которые постоянно дразнили его «янки», — еще до того, как он бросил школу. Они выслеживали его в коридорах, орали на всю столовую. Он улыбался и был готов драться, но те ни разу не перешли к делу.

Названия на бланках восхищали его. Лиссабон, Манила, Гонконг. Но вскоре он втянулся в обычный распорядок и осознал, что корабли, грузы и порты назначения не имеют к нему никакого отношения. Он работал курьером. Разносил бумаги в другие пересылочные компании и пароходные агентства или через дорогу на таможню, похожую на денежный храм — серый, массивный, с высокими гранитными колоннами. Он должен был выглядеть энергичным и веселым. Казалось, люди зависят от бодрости его духа. Чем ниже должность, тем более счастливой улыбки от тебя ждут. Он часами пропадал в кино. Или просиживал в пустующем кабинете в дальнем конце коридора на третьем этаже, читая устав.

Он заучивал правила использования смертоносного насилия. Зубрил принципы маневров сомкнутым строем, значение нашивок и знаков отличия. Без разрешения звонил с работы Роберту Спраулу и зачитывал ему душераздирающие подробности штыкового боя. Вращательное движение, удар с плеча, Удар прикладом. Этот устав можно было цитировать без конца. Казалось, книга просто создана для него. Он вчитывался в правила, завороженный их строгостью и точностью, лавиной чудовищных подробностей, мельчайших, странных, безукоризненных.

Роберт Спраул слыхал, что продается ружье, болтовая винтовка, двадцать второй калибр, как раз на крыс, или можно пострелять по пивным банкам, — и январским морозным днем они в обеденный перерыв Ли отправились за деловой район, в дешевый отель среди автомастерских и лавок уцененной мебели. Холл походил на коридор к туалету. Комнаты располагались на втором этаже над заколоченным магазином с табличкой «Сдача внаем». Роберт знал номер комнаты продавца, но не знал его имени. Предположительно тот был знакомым Дэвида Ферри, летчика и инструктора Гражданского воздушного патруля. Ферри командовал частью, куда этим летом поступили на службу Роберт и Ли, хотя Ли присутствовал всего на трех занятиях — просто дождался, когда ему выдадут форму.

К удивлению мальчиков, дверь открыл сам капитан Ферри. Мужчина под сорок, с печальным и дружелюбным лицом, в купальном халате и гольфах с ромбиками. Он жестом пригласил ребят в комнату, внимательно посмотрев на Ли. Ставни были опущены. Повсюду валялись вещи, из белых картонных коробок вываливалась китайская еда, на полу разбросаны счета и монеты. Комната словно пребывала в некоем оцепенении, словно время текло здесь иначе.

— Молодцы, что пришли, ребята. Меня предупреждали, чтобы я ждал гостей. Я так понимаю, Альфредо продает свое ружье. Говорит, будто убил из него человека. Какого-то гринго-миллионера. Каждый латиноамериканец в мечтах убил гринго. Здесь, видите ли, временное пристанище. Ваш летный инструктор на данный момент находится между заданиями.

Ферри уселся в кресло среди раскиданных вещей. Роберт бросил быстрый взгляд на Ли. Перекошенная физиономия.

— Ну что ж, — сказал Ферри. — Роберта я знаю по занятиям в Восточном ангаре Лейкфорта. Кажется, будто сто лет прошло. А кто этот робкий паренек с аккуратным пробором?

— Я ходил несколько раз, — ответил Ли, — а потом перестал.

— Но все-таки ходил. Я так и подумал. Именно так. Твоя форма. В форме все дело. Я знаю моих мальчиков. Помню всех курсантов. Знаете Денниса Рамси? Деннис — курсант. Заходит сюда после занятий. А знаете Уоррена Ван Зандта, толстяка? У папы Уоррена тяжелый рак легких.

— А что насчет винтовки? — спросил Роберт.

— Она где-то здесь. Болтовая «марлин», 22-й калибр. Заряжается с обоймы, можно купить задешево, потому что ударник сломан. Но починить легко. Отнесете к сварщику, пиф-паф…

— Нам не сказали, что сломан, — произнес Роберт.

— Об этом никогда не говорят.

— В общем, не знаю, сэр.

— Я тоже.

— Если из винтовки нельзя стрелять…

— Он вам приварит все что нужно, пиф-паф.

— Но это лишняя морока.

— Удовольствие того стоит. Понимаете в ружьях? Ружья — моя слабость.

Роберт глянул на Ли: «Сматываемся». В дальнем углу что-то шевелилось. Ли шагнул в ту сторону. Он чувствовал, что к лицу приклеилась улыбка — знак добрых намерений, но ни к Чему не относится. На комоде стояла клетка, в ней суетились белые мыши.

Он обернулся к Ферри и сказал:

— Мыши.

— Жизнь поразительна, верно?

— Зачем они?

— Для исследований. Смотри, после войны прошло одиннадцать лет, настала новая эра, век надежд, а мы так же далеки от того, чтобы покончить с раковой напастью, как и тысячу лет назад. Я всю жизнь изучал болезни. Даже мальчишкой отдавал этому время. Я знал, что такое рак, задолго до того, как услышал само слово. Как тебя зовут?

— Ли.

— Отдавай свое время, Ли.

Роберт Спраул незаметно двигался к двери.

— Капитан Ферри, понимаете, сэр…

— Что?

— Мне пора идти, я как-нибудь в другой раз зайду насчет ружья.

— Я изучил принципы совпадений, — сказал Ферри, обращаясь к Ли. — Совпадения — это наука, которую предстоит открыть. Наука о том, как вне рамок причин и следствий возникает структура. Я изучал геополитику в Болдуин-Уоллесе еще до того, как ее назвали геополитикой.

— Ли, ты идешь?

Ли хотел уйти, но вместо этого стоял и глупо улыбался Роберту — тот в ответ состроил красноречивую мину и на цыпочках вышел. Быть может, Ли считал, что уходить ни с того ни с сего невежливо. Но в таком случае остаться должен был бы Роберт. Он отлично учился, был хорошо воспитан, жил в доме с верандой среди азалий, дубов и пальм.

— Расскажи мне о себе, — сказал Ферри. — И не обращай внимания на бардак. Это в основном шмотки Альфонсо… Альфредо… как его там… Где бы он ни обосновался, хоть на минуту, ощущается преступный дух. Он работает на буксире в Порт-Сульфуре. Работа не для мальчиков с такими умными глазами, как у тебя. Расскажи о своих глазах.

Ферри сидел, откинувшись в кресле. В этом ракурсе, в неверном освещении, он походил на восьмидесятилетнего старика с расширенными от страха глазами. Он был где-то очень далеко. Ли шестым чувством понимал, что, оставшись, он на шаг опередил Роберта, тот слишком рано катапультировался, а дело слишком перспективное, нельзя его упустить, и все оставшееся время он параллельно воспринимал происходящее и пересказывал ситуацию Роберту. Он как бы смотрел на себя со стороны. По мере развертывания событий в настоящем он представлял, как будет излагать их Роберту Спраулу, смакуя свою раскованную манеру повествования, жестикулируя, как одержимый, всё будто в мультфильме, и чувствовал при этом некоторое превосходство. Он остался до конца. Каким же малодушным привередой надо быть, чтобы уйти так рано, решить, что осторожность прежде всего, отправиться домой к своей счастливой семейке и пледу, и все как-нибудь образуется.